Стихотворения и поэмы

Сосюра Владимир Николаевич

103. ВАСИЛЬКИ

Васильки степные, васильки степные, и у милой очи словно васильки, и синеют дали темные, лесные, синие просторы, счастья родники. Отсияют годы тучками над нами, так же двое в поле будут мять цветы, только нас не будет. Может быть, цветами, васильками в поле станем — я и ты. Те же травы будут синего отлива, тучка будет таять в дымке голубой, и другой, далекий, полон чувств счастливых, с синими очами нас сравнит с тобой. 11 декабря 1938, 1958

104. СНЕЖИНКИ

Снежинки на улице снежной, как

мошки, кружат у окна. Смеешься ты звонко и нежно, от южного солнца черна. И комната зноем согрета, такой еще ты не была. Как много ты счастья и света и влаги морской принесла. Смотрю я влюбленно и нежно в глаза и не вижу в них дна. Снежинки на улице снежной, снежинки, а в сердце весна. 11 декабря 1938

105. ЖЕЛАНИЕ

Степь и степь протянулась без края, словно вечность легла предо мной. И, крыла ми на солнце сверкая, взмыл орел над цветущей землей. Ой, простор мой безбрежный и синий,— о тебе эта песня моя! О, когда бы на крыльях орлиных поднимался за тучи и я!.. 11 декабря 1938

106. ВОРОНЕНОК

Был день неясный, как спросонок. Под крик и карканье в листве упал на землю вороненок, и я поймал его в траве. Забилась пойманная птица с безмолвным ужасом в глазах. Но не могло угомониться, кричало, каркало в ветвях. И детство вспомнилось былое под этот весь переполох, когда заботливой рукою я птицу положил на мох. Глядел безмолвно вороненок, но ужас исчезал в глазах… И я ушел. И стало сонно опять в замолкнувших ветвях. 15 декабря 1938

107. ВЕЧНОСТЬ

Так тихо всё. Мы вновь с тобою. В моей руке твоя рука. От песни дальней за рекою на сердце сладкая тоска. Летит с неведомою силой та песня в летний небосклон. Ты на плечо мое склонила головку, светлую как лён. И словно крылья за плечами — легко и необычно мне. Промчалась звездочка над нами, погасла в синей вышине. И мы погаснем вслед за всеми, как та звезда. Но после нас неутомимо будет время шагать вперед, как и сейчас. И так же будет песней этой другой парнишка окрылен, и гладить будет до рассвета головку, светлую как лён. И так же девушку обнимет в прозрачной летней тишине, и так же в синеве над ними звезда погаснет в вышине. И так же небо не устанет светить, как светит нам сейчас… О них двоих он думать станет всё то, что думал я о нас. 15 декабря 1938

108. ОДИН

Чтоб образ тот, как ясный день прекрасный, нарисовать, наверно, должен я у всех цветов занять земные краски и песен попросить у соловья. Но для чего?.. Ее уж нет на свете. Забыть ни смех, ни голос не могу… Не отыскать ни звуков, ни соцветий, чтоб передать бездонную тоску. 15 декабря 1938

109–110. (ИЗ ЦИКЛА «НОЧЬ»)

1. «Бродит ночь по улицам широким…»

Бродит ночь по улицам широким, зимний ветер снежен и суров. На листке — любви и счастья строки я из нежных складываю слов. В

круг спокойный комнатного света фонарей сияние вплелось, и порой мне кажется, что это золотая прядь твоих волос. Сквозь окна, блестя морозной пылью, звезд огни задумчиво глядят. То глаза родные не твои ли, то не твой ли задушевный взгляд? Ночь идет. Ни шороха, ни звука, лишь снежинки кружатся в окне. Словно ты рукою в час разлуки, как крылом, помахиваешь мне. Ветер завывает в гулких трубах, ночь плащом заснеженным шумит… Ты давно заснула, моя люба, лишь одна любовь моя не спит. 16 декабря 1938

2. «Догорает вечер, как цветок багровый…»

Догорает вечер, как цветок багровый, в шорохе трамвая, песнях и шагах. Зимняя неслышно пролетает снова ночь, как ворон-птица, в снежных облаках. Разрывает клювом он цветок багровый, заливает тьмою лепестков огни. Гаснет звон трамвайный, замолкает слово, выкриков не слышно, песен, беготни. Замирает город. Тихо спит, глубоко. Только снег вздымает вьюга с мостовых. Вдоль домов, как тени, ходят одиноко сторожа в тулупах, шапках меховых. Улицы пустынны. Легче паутинки иней, вьется чей-то одинокий след. И с небес морозных звезды, как снежинки, шлют свой равнодушный и холодный свет. Кое-где желтеет в окнах свет янтарный. В сердце зреет песня. Город, ночь, мечта. Вкрадчивые тени, сноп лучей фонарный. Что ты мне навеешь, полночь, темнота? Сколько их минуло в стуже белопенной! Но осталась в сердце только ночь одна — ночь любви далекой, первой, незабвенной, ночь любви заветной, юности весна. Как тогда шумели вербы над рекою, как светили звезды, как снега цвели… От волос любимой веяло весною. Вижу нас с тобою в снежной той дали. Ни челна, ни вёсел, ни кустов шумливых, только снег, да ветер, да весна, весна в двух сердцах горячих, в двух сердцах счастливых, первою любовью жизнь освещена. Месяц над рекою лил сквозь мглу и ветер ртутный свет на вербы, лил, уныл и худ. Оттого и звезды синие мне светят, оттого и очи синие цветут. Песня знает к сердцу путь, других короче. В сердце мне весною вейте, снег и мгла! Я за то люблю их, зимние те ночи, что одна из них мне счастье принесла. 20 декабря 1938

111. ТЫ СПИШЬ

Ты спишь. А я пером усталым всё слов таких не подберу, чтоб в них любовь заполыхала, как роза на степном ветру. Чтоб в них звенело наше счастье, чтоб трепетало вновь и вновь к земле старинное пристрастье, к Отчизне верная любовь. Чтобы глаза твои пылали, струя чудесный синий свет, чтоб про меня потом сказали: «Вот так умел любить поэт!» 16 декабря 1938, 1958

112. ОЖИДАНИЕ

В воздухе ясном ни звука. К песне слова где найду? Падают мягко, без стука яблоки в нашем саду. Небо в тоске журавлиной. Вянут, поникнув, цветы. Выйду — а рядом калина, гляну — а небо — как ты. Тучка за тучкой кудрявой тают, как легкие сны. В лунном сиянии травы, вздох твой — дыханье весны. Руки простер я — ни звука… Слушаю, слушаю, жду… Падают мягко, без стука яблоки в нашем саду. 18 декабря 1938