Стихотворения и поэмы

Чиковани Симон Иванович

Пересчитаю звезды и отдам, Чтоб ночь в ущелье ярко освещалась, Чтоб ты по нашим золотым следам До уголков души моей добралась. Скажу: бери, я звезды обернул Сухой соломой; в доме выбрал место; Их у меня и ветер не задул, Просил их дед на семена, но тщетно. То — искры, что похожи на глаза, Они, сверкая, говорят как будто; Бесчисленными

каплями роса, С твоих ресниц свисающая утром. Всех досчитался; средь ночей моих Мхом не покрылись; звездные иголки Пронизывают, чуть касаюсь их, Они остры, как жемчуга осколки. Ты звезды наделила красотой, Пушком легчайшим, персиковым цветом, Каштановой колючей кожурой И звонким заливающимся смехом. Я — старый поседевший звездочет, А ты — с весны по золотую осень — Лучащийся, румяный небосвод Или гумно, где тысячи колосьев. Я те колосья ночью накосил; Их во дворе вплету в плетень недвижный, Чтоб путнику, что выбился из сил, Путь освещали на закате жизни.

* 165. «Это родник мой, он мал, но запомни…» Перевод Е. Самченко

Это родник мой, он мал, но запомни: Он и тебя напоит у плетня. Ныне, о друг, ты «спасибо» промолви, Влаги отведай — и вспомни меня. Сядь под орехами, влажной ладонью Лоб охлади; отдохни; помолчи. Я ведь один у тебя, кто — с тобою, Горло твое пересохло — смочи. Груз облегчи, не устало бы тело От трудового кипучего дня; Грезу твою обвивает омела, Влаги отведай — и вспомни меня. В прошлом году ты скрываться б не стала, Этой воды подала б из горсти. Если иссякнет родник этот малый В засуху, грех мой забудь и прости!

* 166. Жизнь-мгновенье. Перевод Е. Самченко

Твой чистый пот, он льется зря сейчас, Коль мучаешься мукой многолетней. И что ты в этой жизни, суетясь, Копаешься, выискивая сплетни? Ведь если жизнь — мгновенье, твой расчет С тобой и рассчитается невольно: Сперва ружье кремневое рванет, А после сеть раскинется привольно. Есть мед в минутах утренних, горчат Они под вечер; небеса темнеют; И только жизни чувства, коих пять, На рубеже зимы зазеленеют.

Мне б освятить родник; до дна рассвет Хочу увидеть — для того родился! Минута-жизнь, кизиловый твой цвет, Кому он цветом сумерек приснился? Кто пот не любит золотой, любя Веселье слов и мудрости молчанье? Мгновенье-жизнь, мы гости у тебя — В гостях не стало б горьким пребыванье. Лучина мне указывала путь, Бывало, силы в теле не хватало; Минуту жизни трудно протянуть, Но груз судьбы тянуть не трудно стало. Звезда ли пала с неба — велика Печаль сестры, что причитает где-то; Бессмертия коснулась ли рука — Кому, зачем бессмертье нужно это? Закат во мне; люблю на склоне лет Тропою подниматься к небосклону; Не вечер выбираю, а рассвет И ночь без сна, а не дневную дрему.

167. «Голос твой Кура заглушит на миг…» Перевод Н. Тихонова

Голос твой Кура заглушит на миг, Видишь слезы, — я плачу открыто, Я жаждой томимый, старый старик, Ты — родник мой и ты — Маргарита! Если, слушай, как Фауст, ослепну я — Ставлю крест над жизнью над всею, Просияет мне красота твоя — Подойдешь, я сразу прозрею. В гору взброшу ярмо я, покорный ярму, Дам ладоням жестокую лоз позолоту, У дубов Мухрани я корни возьму, Одолею Колхиды болота! Не хочу, чтоб со мной лишь греза моя, Будь поддержкой, за труд мне наградой, Ты родник в горах — только старец я, И вернуться мне в юность надо!

* 168. «Не явился я к раннему ртвели…» Перевод Е. Самченко

Не явился я к раннему ртвели, Не пришел в дни апреля, в дни роз: В декабре я родился, в деревне, Снега блеск я заметил, мороз. Нет, не плакал я в буковой люльке — Стылый вереск и пашню топтал. Лоб студило в палящем июле Миро — нежной лазури овал. Может, был ненавистен я птицам, Только в точно назначенный срок Постареть я успел; надломиться; Плоть осталась, а душу я сжег. Да, цветок в моей комнате вырос, Беззащитный и странный цветок. Да, к отчизне любви я не вынес, Я любить ее меньше не смог.