Стихотворения и поэмы

Чиковани Симон Иванович

А ты, в чью святыню уверовал я, Сияй! Твоя доблесть огромна, как небо: Ты — родина, ты — дорогая моя, Ты зерна растишь моих мыслей и хлеба. Натружен и я вереницею дней, Развернут твой лист полосою-зарею: Читаю и радуюсь мощи твоей, Гляжу на звезду, что взлетает с тобою. Мне замыслы надо острей отточить, Поклажу взвалить на себя, как бывало; Должна ты звездою мой путь озарить, Меня

уберечь от зимы одеяла. Приди, растопи этот снег на горе И выпей хваленой и праздничной влаги; Пришел я — калитку открой во дворе И в доме моем зажигай чичилаки.

* 173. «В моей любви не надо сомневаться…» Перевод Е. Самченко

В моей любви не надо сомневаться, Душа поэта — божьей книги свет. Что кольца? Я могу сейчас признаться: Терялись часто. Находились? Нет. На седину мою не намекай мне, С Казбека Терек воды мчит свои; В Китае так написано на камне: «Мосты стоят на волоске любви». Не гнись, свои утраты вспоминая,— Сок виноградный в сумерках вкусней. Не прилетай, не улетай, вздыхая; Пойдем, как шли, по камню наших дней, В снегах не зябни, стой, приподнимая Сиянье взгляда, — я тобой горжусь. Шепчи, нашептывай не умолкая, Не то уйду сейчас и не вернусь.

* 174. «Вот и двадцать пять лет за спиною…» Перевод Е. Самченко

Вот и двадцать пять лет за спиною, Как ярмо наше с нами. Не раз Я томился смертельной тоскою — Догораю и тлею сейчас. Я бессилен и чист; так случилось — Ты опорой мне стала, я сед. Наша жизнь, что почти совершилась, Улетает — ей плачу вослед. Мне огонь еще нужен на завтра, Чтобы рядом дышать ты могла. Меня осень печалит внезапно, Словно жизни ночная мольба. Но не гаснет, горит и сверкает Четверть века — труда красота. Копошусь; голос твой помогает Говорить с тишиною листа. Четверть века… А лист расцветает, Над которым я ночью сидел; Вот и в озеро греза вплывает. Ты всё та же, а я постарел.

* 175. Ладо Гудиашвили. Перевод Е. Самченко

Ты пленяешься синим застольем, Ты сокровище, столп красоты; Мост рисуешь и высокогорье, Кистью душу мне трогаешь ты. Пляшет тело кинто рядом с бездной, И форель изгибает волну; Этот буйвол,

как камень волшебный, Затаился, не щиплет траву. Плот мечты промелькнул. Где гуляет Серафита? Вскочив на коня, Амазонка летит; пролетает Над Метехи луна из огня. Красок колокол, звон лучезарный! Рыбаков оглушает простор. Ты апрель мой, и ты Опизари И тбилисских созвездий узор. Ты беседовал линией с нами И с лозой свои корни сплетал. Где лежит, одинок, Пиросмани, Ты за Грузию тост поднимал. Сеть фазанью забрасывал точно, На маслине свой взгляд задержал И под сердце, как скатерть, сорочку На зеленой траве разостлал. Снежным облаком волосы стали, У Кинцвиси душа прилегла; Очи ночи проводят у Мтквари И горят в два костра до утра. Твоя линия в сердце мне входит Соловьиною нотой с листа, На ристалище город походит: Глаз борьба, наготы красота. Мне из фресок твоих бесконечно Скорбь ночей улыбнулась вчера. Шелест Мтквари следишь и беспечно Сны разглядываешь до утра. Как сумел всё объять чистотою. Ты влюбляешься в девственный взор. Я скажу тебе, Ладо: душою Ты похож на горящий костер.

* 176. Мирзе Геловани. Перевод Е. Самченко

Нам написал с поля битвы; с планшетом И со стихами ты не расставался; Где-то упал на равнине, при свете Зарева раненым туром казался. Глянул на поле, прибитое танком; Встретился взглядом с ночною звездою. Сердца частицу оставил нам, так как Много стихов погибало с тобою. Хрупкая ветка в тиши поникала Там, средь развалин, над телом упавшим; В сумерках крепость Орбели сверкала, Лист пролетал по дороге к Муаши. Быстро привстал, говорят, над дорогой; Кровь, говорят, на носках проступила. Слышал не тихие реки, а грохот, Снилась душе ладжанурская сила. Горец, ты силу осилил стремнины, Через болото пробился к рассвету. Гром твоих строчек — он близок мне; ныне, Младший мой брат, я ищу тебя, — где ты? Голос твой, тон — как горы гулкий камень. Сможешь согреться ль в низине душою? Против войны ты шагнул в ее пламень, Смелую жизнь свою отдал весною.