Стихотворения и поэмы
Шрифт:
И пальцами, и даже кулаками,
Но кажется, что маленькую ложь
Не вынуть и обеими руками.
Крупицы лжи щекочут, колют, жгут,
Слеза всё пуще застилает око.
Ведь нам лгуны для этого и лгут,
Чтоб видеть не умели мы далеко.
Но выход есть и в случае таком:
Вдруг поддевает смелым языком
Всё это человек у человека.
И докторов напрасно не тревожь,
А знай: всего искуснее и чище
Глаза нам застилающую ложь
Прочь устраняет дерзкий язычище!
1951
Песня{125}
Пабло Неруде[96]
Этой песне внимали Стокгольм и Марсель.
Через греческий дым и турецкую пыль
Била в цель
Эта песня грядущего.
Но,
Упорно исследуя каждую щель,
Где-то в Чили,
В ущельях, за тысячу миль,
Дни и ночи ловил полицейский патруль
Человека, о мире поющего.
Потому что решили,
Что именно там,
Где-то в Чили,
Удобней идти по пятам
За певцом, и травить его гончими,
И в безлюдном ущелье заоблачных гор
Навалиться оравой — и весь разговор,
И разделаться с песней — и кончено!
Песню эту поймай, песню эту казни
И к началу кровавой безумной резни
В сей же час приступай в нетерпении,
И тогда уж не будет тревожить сердец
Эта песня, в которую всажен свинец!
…И казалось, что замерло пение.
Но явились шахтеры из темной земли
И сказали тому, кто командует "пли":
"Что тут ищет патруль? Что случилось, сеньор
Почему в сердце гор вы палите в упор?"
А убийца ответил уклончиво:
"Я имею инструкции. Кончено!"
Так в заоблачном Чили
Меж каменных глыб
Но певец не погиб,—
Он ушел поднебесными тропами,
И, сквозь землю пройдя
И смеясь, как дитя,
Появился он будто секунду спустя
В самолете над старой Европою.
А в заоблачном Чили
Кричали:
"Он здесь!"
Ибо здесь, на какую ты гору ни влезь,
Из-за каждого камня и кустика
Эта песня!
И каждый пастух, и шахтер,
И хозяева лам за вершинами гор
Слышат песню!
Вы поняли это, сеньор?
Очевидно, такая акустика!
И не радио это,
А голос живой!
Всюду слышится песня грядущего.
Не убьют ни свинец, ни удар ножевой
Человека, отважно поющего!
1951
"Ночь. Где-то там, на страшной вышине…"{126}
Ночь.
Где-то там, на страшной вышине,
Спят кратеры и цирки на Луне.
А на Земле, конечно, тоже спят.
Да, многие разделись и легли,
Объяты негой с головы до пят.
Но на обратной стороне земли,
Где ровно в полночь полдень на часах,
Под раскаленным солнцем в небесах
Бушует день в жарище и в пыли.
И стоит передвинуть рычажок,
Чтоб ветер нескончаемого дня
Из сумрака нахлынул и ожег
Меня!
И безвозвратно истекла
Секунда-ночь, пахуча и тепла,
Как пепел дня, сгоревшего дотла.
Да! Спят, конечно, мертвые тела,
Да в гулких урнах жирная зола,
Да где-то на огромной вышине
Спят кратеры и цирки на Луне,
А все земные кратеры кипят!
1952
Птицы{127}