Стихотворения и поэмы

Мартынов Леонид Николаевич

На арене войны мировой.

Но таков ли действительно мир?

Нет!

Могучее существо

Не вместится в солдатский мундир,

Надеваемый на него.

Мир, извечный дробитель цепей,

Рвет застежки любых портупей,

Ибо сила его велика!

Привезенные

издалека

Танки, булькнув, идут ко дну,

Потому что людская рука

В море с мола столкнула войну.

Люди мира и счастья хотят.

И когда на добычу летят

Двойники отплясавших в петле,

Человек предает их земле.

Человек предает их земле!

1953

"Что-то Новое в мире…"^{137}

Что-то

Новое в мире.

Человечеству хочется песен.

Люди мыслят о лютне, о лире.

Мир без песен

Неинтересен.

Ветер,

Ветви,

Весенняя сырость,

И черны, как истлевший папирус,

прошлогодние травы.

Человечеству хочется песен.

Люди правы.

И иду я

По этому миру.

Я хочу отыскать эту лиру,

Или — как там зовется он ныне —

Инструмент для прикосновенья

Пальцев, трепетных от вдохновенья.

Города и пустыни,

Шум, подобный прибою морскому…

Песен хочется роду людскому.

Вот они, эти струны,

Будто медны и будто чугунны,

Проводов телефонных не тоньше

И не толще, должно быть.

Умоляют:

"О, тронь же!"

Но еще не успел я потрогать —

Слышу гул отдаленный,

Будто где-то в дали туманной

За дрожащей мембраной

Выпрямляется раб обнаженный,

Исцеляется прокаженный,

Воскресает невинно казненный,

Что случилось, не может представить

"Это я! — говорит.— Это я ведь!"

На деревьях рождаются листья,

Из щетины рождаются кисти,

Холст растрескивается с хрустом,

И смывается всякая плесень…

Дело пахнет искусством.

Человечеству хочется песен.

1948, 1954

Страусы^{138}

Когда

Пахнёт

Великим хаосом —

Тут не до щебета веселого,

И кое-кто, подобно страусам,

Под крылья робко прячут головы.

И стынут

В позах неестественных,

Но все-таки и безыскусственных,

Забыв о промыслах божественных

И обещаниях торжественных,

Бесчувственны среди бесчувственных.

И смутные

Полубесплотные,

Покуда буря не уляжется,

Одним тогда они встревожены:

А вдруг кому-нибудь покажутся

Ножнами их подмышки потные,

Куда, как шпаги, клювы вложены?

1954

Двадцатые годы^{139}

Помню

Двадцатые годы —

Их телефонные ручки,

Их телеграфные коды,

Проволочные колючки.

Помню

Недвижные лифты

В неотопляемых зданьях

И бледноватые шрифты

В огненно-пылких изданьях.

Помню

И эти газеты,

Помню и эти плакаты,

Помню и эти рассветы,

Помню и эти закаты.

Помню

Китайскую стену

^[99]

И конструктивную сцену

^[100]

,

Мутность прудов Патриарших

^[101]