Стихотворения и поэмы

Заболоцкий Николай Алексеевич

Волк-студент

Мы все скорбим, почтенный председатель, По поводу безвременной кончины Безумного. Но я уполномочен Просить тебя ответить на вопрос, Предложенный комиссией студентов.

Председатель

Говори.

Волк-студент

Благодарю. Вопрос мой будет краток. Мы знаем все, что старый лес погиб, И нет таких мучительных загадок, Которых мы распутать не могли б. Мы новый лес сегодня созидаем. Еще совсем убогие вчера, Перед тобой мы ныне заседаем, Как инженеры, судьи, доктора. Горит, как смерч, великая наука. Волк ест пирог и пишет интеграл. Волк гвозди бьет, и мир дрожит от стука, И уж закончен техники квартал. Итак, скажи, почтенный председатель, В наш трезвый век зачем бросаешь ты, Как ренегат, отступник и предатель, Безумного нелепые мечты? Подумай сам, возможно ли растенье В животное мечтою обратить, Возможно ль полететь земли

произведенью И тем себе бессмертие купить? Мечты Безумного безумны от начала. Он отдал жизнь за них. Но что нам до него? Нам песня нового столетья прозвучала, Мы строим лес, а ты бежишь его!

Волки-инженеры

Мы, особенным образом складывая перекладины, Составляем мостик на другой берег земного счастья. Мы делаем электрических мужиков, Которые будут печь пироги. Лошади внутреннего сгорания Нас повезут через мостик страдания. И ямщик в стеклянной шапке Тихо песенку споет: «Гай — да, тройка, Энергию утрой — ка!» Таков полет строителей земли, Дабы потомки царствовать могли.

Волки-доктора

Мы, врачи и доктора, Толмачи зверей бедра. В черепа волков мы вставляем стеклянные трубочки, Мы наблюдаем занятия мозга, Нам не мешает больного прическа.

Волки-музыканты

Мы скрипим на скрипках тела, Как наука нам велела. Мы смычком своих носов Пилим новых дней засов.

Председатель

Медленно, медленно, медленно Движется чудное время. Точно нитки клубок, мы катимся вдаль, Оставляя за собой нитку наших дел. Чудесное полотно выткали наши руки, Миллионы миль прошагали ноги. Лес, полный горя, голода и бед, Стоит вдали, как огненный сосед. Глядите, звери, в этот лес, — Медведь в лесу кобылу ест, А мы ежим большой пирог, Забыв дыру своих берлог. Глядите, звери, в этот дол, — Едомый зверем, плачет вол, А мы, построив свой квартал, Волшебный пишем интеграл. Глядите, звери, в этот мир, — Там зверь ютится, наг и сир. А мы, подняв науки меч, Идем от мира зло отсечь. Медленно, медленно, медленно Движется чудное время. Я закрываю глаза и вижу стеклянное здание леса. Стройные волки, одетые в легкие платья, Преданы долгой научной беседе. Вот отделился один, Поднимает прозрачные лапы, Плавно взлетает на воздух, Ложится на спину, Ветер его на восток над долинами гонит. Волки внизу говорят: «Удалился философ, Чтоб лопухам преподать Геометрию неба». Что это? Странные виденья, Безумный вымысел души, Или ума произведенье, — Студент, ученый, разреши! Мечты Безумного нелепы, Но видит каждый, кто не слеп: «Любой из нас, пекущих хлебы, Для мира старого нелеп». Века идут, года уходят, Но все живущее — не сон: Оно живет и превосходит Вчерашней истины закон. Спи, Безумный, в своей великой могиле! Пусть отдохнет твоя обезумевшая от мыслей голова! Ты сам не знаешь, кто вырвал тебя из берлоги, Кто гнал тебя на одиночество, на страдание. Ничего не видя впереди, ни на что не надеясь, Ты прошел по земле, как великий гладиатор мысли. Ты — первый взрыв цепей! Ты — река, породившая нас! Мы, стоящие на границе веков, Рабочие молота нашей головы, Мы запечатали кладбище леса Твоим исковерканным трупом. Лежи смирно в своей могиле, Великий Летатель Книзу Головой. Мы, волки, несем твое вечное дело Туда, на звезды, вперед!

1931

Деревья

поэма

Пролог

Бомбеев

Кто вы, кивающие маленькой головкой, Играете с жуком и божией коровкой?

Голоса

— Я листьев солнечная сила. — Желудок я цветка. — Я пестика паникадило. — Я тонкий стебелек смиренного левкоя. — Я корешок судьбы. — А я лопух покоя. — Все вместе мы — изображение цветка, Его росток и направленье завитка.

Бомбеев

А вы кто там, среди озер небес, Лежите, длинные, глазам наперерез?

Голоса

— Я облака большое очертанье. — Я ветра колыханье. — Я пар, поднявшийся из тела человека. — Я капелька воды не более ореха. — Я дым, сорвавшийся из труб. — А я животных суп. — Все вместе мы — сверкающие тучи, Собрание громов и спящих молний кучи.

Бомбеев

А вы, укромные, как шишечки и нити, Кто вы, которые под кустиком сидите?

Голоса

— Мы глазки Жуковы. — Я гусеницин нос. — Я возникающий из семени овес. — Я дудочка души, оформленной слегка. — Мы не облекшиеся телом потроха. — Я то, что будет органом дыханья. — Я сон грибка. — Я свечки колыханье. — Возникновенье глаза я на кончике земли. — А мы пули. Все вместе мы — чудесное рожденье, Откуда ты свое ведешь происхожденье.

Бомбеев

Покуда мне природа спину давит, Покуда мне она загадки

ставит, Я разыщу, себе наперекор, Своих отцов, и братьев, и сестер.

1. Приглашение на пир

Когда обед был подан и на стол Положен был в воде вареный вол, И сто бокалов, словно сто подруг, Вокруг вола образовали круг, Тогда Бомбеев вышел на крыльцо И поднял кверху светлое лицо, И, руки протянув туда, где были рощи, Так произнес: «Вы, деревья, императоры воздуха, Одетые в тяжелые зеленые мантии, Расположенные по всей длине тела В виде кружочков, и звезд, и коронок! Вы, деревья, бабы пространства, Уставленные множеством цветочных чашек, Украшенные белыми птицами — голубкАми! Вы, деревья, солдаты времени, Утыканные крепкими иголками могущества, Укрепленные на трехэтажных корнях И других непостижимых фундаментах! Одни из вас, достигшие предельного возраста, Черными лицами упираются в края атмосферы И напоминают мне крепостные сооружения, Построенные природой для изображения силы. Другие, менее высокие, но зато более стройные, Справляют по ночам деревянные свадьбы, Чтоб вечно и вечно цвела природа И всюду гремела слава ее. Наконец, вы, деревья — самовары, Наполняющие свои деревянные внутренности Водой из подземных колодцев! Вы, деревья — пароходы, Секущие пространство и плывущие в нем По законам древесного компаса. Вы, деревья — виолончели и деревья — дудки, Сотрясающие воздух ударами звуков, Составляющие мелодии лесов и рощ И одиноко стоящих растений! Вы, деревья — топоры, Рассекающие воздух на его составные И снова составляющие его для постоянного равновесия! Вы, деревья — лестницы Для восхождения животных на высшие пределы воздуха! Вы, деревья — фонтаны и деревья — взрывы, Деревья — битвы и деревья — гробницы, Деревья — равнобедренные треугольники и деревья — сферы, И все другие деревья, названия которых Не поддаются законам человеческого языка, — Обращаюсь к вам и заклинаю вас: Будьте моими гостями».

2. Пир в доме Бомбеева

Лесной чертог блистает, как лампада, Кумиры стройные стоят, как колоннада, И стол накрыт, и музыка гремит, И за столом лесной народ сидит. На алых бархатах, где раньше были панны, Сидит корявый дуб, отведав чистой ванны, И стуло греческое, на котором Зина Свивала волоса и любовалась завитушками, Теперь согнулося: на нем сидит осина, Наполненная воробьями и кукушками. И сам Бомбеев среди пышных кресел Сидит один, и взор его невесел, И кудри падают с его высоких плеч, И чуть слышна его простая речь:

Бомбеев

Послушайте, деревья, речь, Которая сейчас пред вами встанет, Как сложенная каменщиком печь. Хвала тому, кто в эту печь заглянет, Хвала тому, кто, встав среди камней, Уча другого, будет сам умней. Я всю природу уподоблю печи. Деревья, вы ее большие плечи, Вы ребра толстые и каменная грудь, Вы шептуны с большими головами, Вы императоры с мохнатыми орлами, Солдаты времени, пустившиеся в путь! А на краю природы, на границе Живого с мертвым, умного с тупым, Цветут растений маленькие лица, Растет трава, похожая на дым. Клубочки спутанные, дудочки сырые, Сухие зонтики, в которых налит клей, Все в завитушках, некрасивые, кривые, Они ползут из дырочек, щелей, Из маленьких окошечек вселенной Сплошною перепутанною пеной. Послушайте, деревья, речь О том, как появляется корова. Она идет горою, и багрова Улыбка рта ее, чтоб морду пересечь. Но почему нам кажется знакомым Все это тело, сложенное комом, И древний конус каменных копыт, И медленно качаемое чрево, И двух очей, повернутых налево, Тупой, безумный, полумертвый быт? Кто, мать она? Быть может, в этом теле Мы, как детеныши, когда- нибудь сидели? Быть может, к вымени горячему прильнув, Лежали, щеки шариком надув? А мать-убийца толстыми зубами Рвала цветы и ела без стыда, И вместе с матерью мы становились сами Убийцами растений навсегда? Послушайте, деревья, речь О том, как появляется мясник. Его топор сверкает, словно меч, И он к убийству издавна привык. Еще растеньями бока коровы полны, Но уж кровавые из тела хлещут волны, И, хлопая глазами, голова Летит по воздуху, и мертвая корова Лежит в пыли, для щей вполне готова, И мускулами двигает едва. А печка жизни все пылает, Горит, трещит элементал, И человек ладонью подсыпает В мясное варево сияющий кристалл. В желудке нашем исчезают звери, Животные, растения, цветы, И печки — жизни выпуклые двери Для наших мыслей крепко заперты. Но что это? Я слышу голоса!

Зина

Как вспыхнула заката полоса!

Бомбеев

Стоит Лесничий на моем пороге.

Зина

Деревья плачут в страхе и тревоге.

Лесничий

Я жил в лесу внутри избушки, Деревья цифрами клеймил, И вдруг Бомбеев на опушке В лесные трубы затрубил. Деревья, длинными главами Ныряя в туче грозовой, Умчались в поле. Перед вами Возникнул хаос мировой. Бомбеев, по какому праву, Порядок мой презрев, Похитил ты дубраву?