Стихотворения и поэмы
Шрифт:
«Ну, слабое место заключается в том, что гуманизм - это интеллектуальная конструкция. То есть - это продукт мыслей, продукт умозрений, продукт хорошо выстроенного, логически выверенного мышления, которое не подкрепляется другими сторонами человеческой субъективности - любовью, состраданием, благодатью», - говорит Павел Гуревич.
И в этом плане термин дегуманизация не представляет из себя явления в культуре нежелательного, более того, в контексте русской православной литературы дегуманизация как reductio ad absurdum умозрений, связанных с гуманистической традицией, вполне уместна. И в дегуманизации, как принципиальном не гуманизме, каковой мы видим в стихах Кузнецова «Я пил из черепа отца...» и др. тоже есть особая русская традиция, отрицание любви к человеку как виду во имя любви к божественной
Кузнецов в своих религиозных стихах описывает земную благодать. Вот детство Христа. Оно – единственное, что свято, и поскольку это единственное – благодатно, о прочем писать не стоит:
<…> Эй, на земле, где целуют друг друга во зло! Славен Господь! Он идет! Его детство прошло. И ничего не оставило людям на свете, Кроме святого трилистника: Будьте как дети! Только о детстве небесные громы гремят, Только о детстве священные кедры шумят.Юрий Кузнецов. Детство Христа
Детство протекает безмятежно, как детство каждого из нас - с корабликами и материнской песней, с муравейником, который давал почву первым детским размышлениям о суетности жизни:
Звонкая птица пила заревую росу. Мальчик набрел на большой муравейник в лесу. Напоминал муравейник по сущему виду Шапку волхва или в знойных песках пирамиду. Всяк, кто видал в неустанном труде муравья, В сердце сказал: — Все мы, Господи, люди твоя. Плотная жизнь копошится, кропает, хватает, Разум блестит, но дыханья ему не хватает. Глядя на это, вздохнула простая душа: — Божья премудрость построила дом — и ушла.Юрий Кузнецов. Детство Христа.
«Детство Христа» Юрий Кузнецов строит не событийно, по-аристотелевски. А из эпизодов, не являющихся в строгом смысле событиями. Эпизод по мнению древнегреческого философа – вне истории, поэтому его следует устранить из действия, что, собственно, и делает Юрий Кублановский.
Ср:
Распахну окно, за рамы держась, крикну»Отче» – и замру, торопясь сосчитать, как много минет в ответ световых непродолжительных лет. <…>Юрий Кублановский. Волны падают.
Здесь мгновение – не эпизод, а вечность. Кублановский мыслит эсхатологически, для него важно не философское осмысление того или иного мгновения в его сиюминутности, а его историческое значение, поэтому он берет в основу поэтики пророчество. «Пророчество, - пишет он, - разом и дар и опыт: оно улавливает будущее, основываясь на всеобъемлющих выводах из минувшего и целокупном понимании настоящего. На этом зиждутся провидения мыслителей. Но есть пророчество высшее, полученное через религиозное откровение». http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1994/5/knoboz06.html
Кублановский нарекает свою книгу - "Число". Для Кузнецова число - ничто, его стихотворение "Число" рассказывает о соответствии числа голов змия и персонажей "Троицы". Сходство троицы со змием-триглавом только
Кузнецов, однажды очарованный эпизодом из лермонтовского «Демона», когда слеза героя прожгла камень насквозь, стал ловить эти мгновения, строя из них собственную, не по законам Аристотеля построенную поэтику. Ловить эпизоды – все равно, что ловить дым. Однажды он курил, а его малолетняя дочка ловила дым от его сигареты и показывала папе пустую ладошку: нет ничего. А затем этот эпизод появился в поэме:
Утром родители видели: Мальчик играет, Дым от костра самосильной рукою хватает. И бедуин, наблюдая за детской игрой, Грустно сказал: — Жизнь и дым не удержишь рукой. Пусто в конце, хоть и густо бывает в начале. Нет ничего... — и слова бедуина пропали.Юрий Кузнецов Детство Христа
Затем дочка Кузнецова подросла и лишилась божественной премудрости, о чем поэт говорил всегда с сожалением, но такова действительность. Переносил ли это он на Христа? Не был ли для него взрослый Христос чем-то столь же отчужденным, как выросшая и «поглупевшая» дочь? Как знать…
В этом взрослом, оставшемся без божественной премудрости мире осталась красота – все, к чему когда-то прикасалась божья десница, свято и благословенно. Вот сад, сияющий и благоуханный:
<...> Белый столп сияния восходит Прямо в купол вечного сиянья И сливается с дыханьем Божьим. Все сияет: ангелы и звезды, И деревья, и цветы, и травы. Все цветы, как ангелы, сияют, И сиянье это несказанно! Все благоухает: близость Бога И тепло его прикосновений, И благоуханье несказанно! Все поет: и небеса, и бездны, И следы святых прикосновений. Все певуче - и неизреченно!Юрий Кузнецов. Красный сад
Благодати нет у Кублановского - он живет не в лучшем из миров, а в миру, отвернувшемся от Бога и потому несчастливом:
<...> Родная земля не родит, Как ветвь, не дает побегов. По-новой на ней проходит ротация человеков. <...>Юрий Кублановский. Поезд дальнего следования
(...) Пахнет углями угарными Топка честного труда. Русь под новыми татарами Спит до Страшного Суда... ... Я тогда пред Богом выступлю, попрошусь к Нему на дно, красный путь слезами выстелю, чтобы с нею заодно.