Стихотворения и поэмы

Гулям Гафур

Перевод С. Сомовой

ВРЕМЯ

Капитан Хамидулла Хусанов подарил мне часы

Мгновенье! В твоих глубочайших просторах и розы раскрытье, и жизнь мотылька. И могут погаснуть в течение вздоха те тысячи звезд, что горели века. Из красного тяжкого золота скован, качается маятник жизни часов. Одно колебанье его золотое рождает созвездия новых миров. Вот юноша смотрит возлюбленной в очи, мгновенье дано, чтоб ответ увидать, а миг, когда губы к губам прикоснутся, — всей долгой супружеской жизни печать. Раскрыта судьбы золоченая книга, сверкает своей многоцветной красой. В ней труд, и любовь, и служение людям — величье взволнованной силы земной. Как в капле воды отражается небо, так мира грядущее — в наших зрачках. Победного века огромное солнце несем на задымленных битвой руках. Размерно звучанье кремлевских курантов, наполнен событьями каждый их звон: родился герой, новый город построен, народ от насилия освобожден. Когда мы взметнули над черным рейхстагом священное знамя победы своей — мгновенная первая вспышка салюта воздвигла бессмертное право людей. Великое время! Великие миги!.. Цени их, о друг мой, достойной ценой, чтоб каждая строчка из жизненной книги могла величаться царем-строкой. И если ты хочешь, чтоб в гуле столетий гремело бы имя твое по ветрам — не жги храм Дианы вослед Герострату, а строй человечества солнечный храм. Пусть только кирпич ты внесешь по стропилам, он — твой, и твои капли пота на лбу… Построим торжественный памятник общий мгновеньям, вершащим столетий судьбу! …Будь щедрым, мой кравчий! О,

дай мне, Гафуру, глоток многолетнего жизни вина… Мгновенье огромно и неповторимо. Живу я, и жизнь моя солнцем полна! 1945

Перевод С. Сомовой

БОЛЬШОЙ ПРАЗДНИК КАЗАХСКОГО НАРОДА

Казахи, доблестный народ, вам шлет привет узбекский брат, над нами в веянье утра знамена алые горят. В одну мы спаяны семью, одно дыханье нам дано, у нас теперь один котел, и пламя над котлом — одно. Джанляу разделяет нас, как скатерть в праздничных цветах… «Узбек-ака — мой кровный брат», — от сердца говорит казах. И расцветает на глазах, прекрасна, радости полна, как девушка в кругу подруг, казахов вольная страна. Благословляю твой расцвет, твой ум живой благословен, и озаряющий века народный той благословен… Наполнен светом небосвод, и пламенеют небеса, и песни новые поют людей счастливых голоса. Одни лишь старики порой о прошлом заведут рассказ, как жили мы в неволе злой, как богачи терзали нас. Но Ленин нас освободил и, дружных, нас повел туда, где озарила небосвод пятиконечная звезда. И этот ровный, теплый свет смог растопить седые льды, — я слышу в голосе Куляш дыхание Амангельды. Джамбул поет под звон домбры, и над горами песнь летит, — о русском брате эта песнь, она его благодарит. У нас история одна, мы кровным связаны родством, и если древние тома мы перелистывать начнем, о Казахстан, увидим мы, что наши судьбы сплетены, как эти книжные листы, граничат наши две страны. Но, возвещая новый день, для нас в один и тот же час звезда восхода в вышине огнем пурпуровым зажглась. В алтайских шапочках своих, слегка их сдвинув набекрень, прекрасны девушки твои, как Алатау в майский день, миндалевидные глаза полны ума и доброты, румяны щеки и свежи, как яблоки Алма-Аты. Я слышал их счастливый смех, — он словно пенье родника. Как сестры, мне они близки. Да будет жизнь у них легка! Вчера пустыня здесь была, об этом нам забыть пора. Земля сокровища таит, она богата и щедра. Здесь золото, а там свинец, в огнях горит Караганда. Где мертвый шелестел песок, теперь сады и города. Как драгоценности в ларце, здесь в глубине лежит металл, как будто Менделеев здесь свою таблицу открывал. Светлее солнца самого казахский трудовой народ, стране дал миллиарды тонн пшеницы золотой народ. И в дни войны своих сынов благословил на бой народ, и, верный слову своему, победу празднует народ. О Казахстан, пускай всегда твои лазурны будут дни. Будь верен в дружбе, мудр и прост, святой обычай сохрани! Сегодня всенародный той, и праздник окрылил меня, — карабаира я взнуздал, неутомимого коня. С Сабитом состязаться я хочу приехать на айтыс, там все акыны и певцы республик наших собрались. О нашей дружбе я спою, ее лучами я согрет, казахским братьям в этот день Узбекистан прислал привет! 1945

Перевод Т. Стрешневой

РАЗУМ И ПЕРО

Перо, пустой чуждайся фразы, не отставай и не спеши! Ты подчиняешься приказам народа доблестной души. Гераклу, связанному в яме, подобен разум в путах тьмы. Принес нам Ленин ясный самый свет, озаряющий умы. Ты наделен чудесной властью, поэт, петь вольным языком. Воспой же нам дорогу к счастью и мудрый ленинский закон. Когда с народом связь ослабла, забудь о песнях и молчи. Ищи в цветах полей и яблонь от вдохновения ключи! Не торопись, перо стальное, — ты у народа в толмачах. Я вижу небо над страною — в горячих ленинских лучах. Когда от жизни изобильной, друзья, я смертью буду взят, пусть над холмом моим могильным перо, как знамя, водрузят. 1945

Перевод В. Луговского

НЕ ЗАБЫТЬ НИКОГДА

Поры грозовой не забыть никогда, пылающий бой не забыть никогда. Друзей, чьи сердца закалила война, — всех призванных в строй не забыть никогда. Глаза, словно уголь, в котором сверкнул огонь золотой, не забыть никогда. Победу добудем! Но наших друзей, что спят под землей, не забыть никогда. «Им вечная слава! Да здравствует жизнь!» — наш клич боевой не забыть никогда. 1946

Перевод Н. Ушакова

СНЕГ ИДЕТ

Бесшумно падает снежок — гусиный пух летит кружась. Природы зимний сон глубок, снег на твои ресницы лег, вздохнешь — и он слетит тотчас. Ручей оделся звонким льдом… Слегка прищурясь, смотришь ты: светло и празднично кругом, гонимы легким ветерком, летят снежинки с высоты. Белы сады, земля бела. Забудь, что здесь луга цвели, снежинки вьются без числа, как будто снежная игла снует вблизи, снует вдали. Кидают наземь облака жемчужинок летучий рой. Оделись ветки лозняка прозрачной, хрупкою корой. Как через сито снег частит, и каждый кустик, каждый склон сверкает, искрится, горит, мерлушкой белой опушен. Иль это девушка, шаля, письмо возлюбленного рвет? Нет, это первый снег идет, сердца народу веселя. И каплей масла в молоке желтеет солнца круглый глаз. С летящей мглой земля слилась, огранки правильной алмаз дрожит и тает на руке. Окно закрыли звезды мне, их много, им потерян счет… Весь мир в серебряном огне. Пишу стихи я. Снег идет. 1946

Перевод Т. Стрешневой

ТАШКЕНТ («Заря на темный небосвод живую краску льет…»)

(12 ноября, 6 часов утра, 1946 г.)

Заря на темный небосвод живую краску льет, Венера, ясная звезда, светлеет поутру. И воробьеныш на стрехе готовится в полет, и в ранних хлопотах снует старуха по двору, и ото льда вода в арыке синяя с утра, и побелели кудри трав от инея с утра. Суворовцев высокий дом с асфальта подобрал свою разостланную тень, и вновь светла панель. И фанфарист: «Подъем! Подъем!» — надувшись, заиграл, и Саша щеткой что есть сил шерстит свою шинель. В весенней утренней заре такая бодрость есть. И в маленькой его груди кутузовская гордость есть. Лишь час назад начав свой путь на площади Ходры, трамвай прогрохотал перед крыльцом у нас. И круглый месяц, чтоб заснуть тихонько до поры, с трибуны неба, побледнев, скатился и угас. С «Текстиля» слышен бас гудка — настал работы срок. И шум Бозсу издалека доносит ветерок. Как длинный черный караван меж солнечных лучей, плывет мазутный жирный дым, а хлебокомбинат всю ночь без устали шумел, и от его печей струится сытости, тепла и счастья аромат. Угля трещат в печи торцы, уж хлебы подошли В райпищеторге продавцы прилавки подмели. Окутавший аэродром серебряный туман, рыча, пропеллеры секут и режут на куски. И самолетов косяки плывут из дальних стран. Над изобильною землей пути их высоки. «Снесите, соколы, от нас друзьям большой салам. Москва? Кавказ? В счастливый путь летите, братья, к нам!» Машины, раздвигая лбом сияющий рассвет, гудят на весь Узбекистан, друг друга обходя; и хлопок, бел, как горный снег, как яблоневый цвет, плывет меж стен, на облака немного походя. Для сбора хлопка горожан на помощь ждет кишлак. Их провожают до полей Салар и Куркилдак. Показывают три часа вокзальные часы, с московской точностью состав доставил паровоз. И путники спешат узлы поставить на весы. С прибытием, друзья! Экспресс вас хорошо довез? Широкогрудый город мой, встречай своих гостей! Дорожную усталость их водою смой скорей! Напротив дома моего — специалистов дом. За этим вот большим окном живет мой друг Попов. Минула ночь, а лампы свет не гас в проеме том. Работе преданный, Попов ей жизнь отдать готов. Заря сквозь музыку в окно вплывает, заалев, сегодня за ночь музыкант из нот соткал напев. Почти по-заячьи пуглив у акушерки сон. Дремоту робкую у ней забота гонит с век. Раздался вдруг младенца крик, — о, как прекрасен он! Сегодня в ночь на белый свет родился человек. С утра над городом плывет как бы далекий гром, и в общий хор свой голосок принес родильный дом. На улице поднялся шум. В чем дело? У Олмас, смеясь, чернила пролила шалунья Хадича; бегут учиться школяры, уже девятый час. Я и не спал еще, а ночь дотлела, как свеча. Дневное солнце поднялось на высоту копья. И начинает пир труда рабочая семья. Как поцелуя одного не хватит на всю жизнь, так этот стих, что поцелуй, и сладостен и мал. Но утра моего заря позолотила высь, еще день жизни впереди, он только что настал. Его сокровища трудом себе добуду я. Писать

стихи, писать стихи до ночи буду я. Твоя заря, родной Ташкент, прекрасна для меня. Как друг, ты примешь всё мое и мне свое отдашь. Теплей весны твоя зима, а ночь светлее дня. Я не сменяю ни на что тебя, мой древний Шаш. Узбекистана красота, веселья чаша ты. Востока светлое окно, столица наша ты. 1946

Перевод П.Шубина

ПЕРВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ В НОВОМ ГОДУ

Кем ты был, кем ты стал, чем богата душа твоя? О сердце, дай полный отчет, ничего не тая! Есть в крови твоей притязанье на первенство. Радуга — твоя соперница. Ты оспариваешь у нее лучезарность, сердце мое! Как сияет, горит по весне солнце в капле — солнце во мне! Благодатна сладость жизни! Она и в крупице соли заключена. Ждет под снегом весну фиалка. Спит земля, дыша тяжело, спят снега на земле вповалку, а ячмень, лишь станет тепло, язычок свой вытянет, влаги жаждая. Всё и вся — бытие, клеточка каждая. Скрыта в атомах мощность вулканов злая. В электрический волосок тайну рек вгоняет воля людская, разноцветен и одноцветный цветок. Всюду жизнь — ее напряженье. Сам покой — загадка движенья. Среди размышлений, полных радости сокровенной, тает ночь, — я светлей не знавал ночей. Излученьем действительности, как лучами рентгена, я пронизан весь до мозга костей. Триста биений сердца до Нового года. Жизни равно биенье одно. Каждый кирпич нами созданного мира свободы — это наша душа. О мой мир, за твое торжество я отдам свое сердце. Всё биенье его. Новый год мы встречаем… В эту ночь друзья прилетели. Старый год оставляет Новому году на память очень многое — всё, что мы сделать успели. Словно том недочитанный с павлиньим пером меж листами. Пирамиды, сфинксы… Навои, Аристотель… и сонмы древних песен — не вечные образцы достижений на нашей планете. О дыханье современников, ты лишь одно способно обновить на звезде нашей древней воздух тысячелетий! О битва кровопролитная, в которой мы победили,— испытанье терпения и мужества нашего стана! Знамя каждой нашей дивизии в силе написать кровью павших тысячу новых дастанов? Фархадгэса огни — как драконовых глаз горенье, как сверкающий водопад. А берега Сырдарьи — словно том из собрания исторических сочинений, — приходи и читай от зари и до новой зари. Счастье истинное — та земля, где родился ты, где трудился Мать, цветник, колыбель, мастерская твоя, пот со лба… И могила твоя в день кончины твоей, то, чем жил, чем гордился, — вот она, мать-земля твоя… Совесть твоя и судьба? На земле твоей осуществлены права, составляющие гордость каждого человека, поднята высоко твоя голова. Счастлив ты, носящий имя узбека. Партии спасибо! Партия — источник света! За нее бокал поднимаю этот! 1947

Перевод В.Соколова

СЕМЬСОТ ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ

Посвящается второй годовщине Победы

Нынче в пять, на рассвете, в окно заглянула луна, ложе ночи сполна застелила серебряной тканью, а собаки не лают… Кругом тишина. Ночи, жизни изнанка, бытия половина вторая, вы таким послужили подспорьем нашим трудным и яростным дням! А теперь мы вдвойне оценить вас сумели — мы, не спавшие тысячу триста ночей… О, такое не снилось и Шехерезаде! Нынче спим по ночам. Долгожданная наша Победа простирает над нами два светлых, могучих крыла, осеняет и сны, и творимые нами дела, а бумага бела, и нельзя не писать мне про это… Тебе не в чем, земля, упрекнуть нас. Два года прошло. Мы ничуть не забыли святое свое ремесло: украшать этот мир! И из крови, тебя запятнавшей, вырастают тюльпаны, и хлебом засеяно минное поле, из недавних развалин, белея, встают города… Навсегда. Этот мир неделим! Убеждаемся снова и снова — неделим, как само это краткое слово. Неделим наш народ в небывалом единстве своем, солнца свет неделим, и вода в убегающих реках, неделима отчизна в душе человека, неделима и песня, которую все мы поем… Неделим этот воздух и легкое это дыханье. Только хлеб для гостей мы ломаем на дастархане!.. Словно свет на воде — ожидание в нашей душе. Но становится прошлым медлительное сегодня, долгожданное завтра полновластно вступает в права, вот уже и черешня поспела, ей от роду — два, мы ее посадили в том мае, в день девятый… И правда — два года прошло! Сколько их впереди, этих радостных лет созиданья! Мы садовники мира, но мужество в наших руках, и история знает: ссориться с нами — непросто. Подоткните же полы, рукава закатайте — наступило великое время труда! Наше мужество, наше единство и наша земля — вот на чем мы стоим, вот где вечное наше богатство. Нашей юной Победе — два года. Они — как два светлых крыла, осеняющих светом творимые нами дела. И бумага бела, и нельзя не писать мне про это… 1947

Перевод А. Наумова

СОЛНЦЕ

Здоровый человек любит песню.

(Из высказываний Ю. Ахунбабаева)

Эй, солнце, вместе мы встаем, и от зари к заре ты спутник мой. Давай дружить на голубом дворе! Сейчас умоюсь я, мой друг, и выпью молока. Пока я завтракаю, ты не прячься в облака. В окошко загляни, склонись над книжкою моей, — в ней строки Ленина горят светлей твоих лучей. А после — в школу поскорей. Там ждут уроки нас. Через высокое окно войдешь ты в шумный класс. Ты на уроках нам свети. Ты будешь с нами там,— а это лучше, чем брести по скучным небесам. Звонок последний прозвенит — и мы пойдем с тобой играть в веселую игру, а после — на покой. Ты — за дома. А я — домой. Но встреча впереди. Ты завтра, друг мой золотой, пораньше восходи! 1947

Перевод В. Сикорского

СЛОВО ЧЕСТИ

(Ответ английскому лорду, назвавшему нас племенем)

Как велик мой народ! О величии предков потомкам говорят города, что древнее седых пирамид, полустертая надпись на древнем хорезмском обломке о преданиях нашей земли говорит. И когда в старину, возводя минарет или насыпь, наш мудрец логарифмом рассчитывал прочности их, предки черчиллей всяких, что мнят себя высшею расой, не умели еще сосчитать даже пальцев своих. И когда нашей тканью свою наготу прикрывали народы Востока, то предки сегодняшних «важных господ», эти все англосаксы, не знали и не представляли, что такое хлопчатник и как он растет. Но нигде, никогда не кичились мы древнею славой, хоть мы больше, чем те господа, похвалиться б могли… Братством наших республик народ мой гордится по праву, тем гордится, что сам он хозяин родимой земли. И вот эта свобода, и дружба, и братство не по нраву пришлись джентльменам иным, им не нравится мир наш и наше богатство, наша древность и молодость наша не нравятся им. Как они бы хотели расправиться с нами, заковать нас в оковы, чтоб мы не поднялись опять, и, как негра на хлопковом поле в своей Алабаме, им под ржанье шерифа хотелось бы нас линчевать. Но о чем бы врагам ни мечталось, чего б ни хотелось, хлопкороб не уронит кетмень, что держать он привык. Мы угроз не боимся, мы заняты делом, хоть и слышим вдали поджигателей яростный крик. Но не в силах их вой погасить беговатские топки, и колеса турбин от него не замрут никогда. Этот крик не заставит сомкнуться коробочки хлопка, всё мы видим, всё слышим и не прерываем труда! Славься, наша Отчизна, земля золотая, в белой пене снегов, в белой пене полей. Славьтесь, люди труда, мастера урожаев, чье искусство старинных преданий древней. 1948