Стихотворения и поэмы

Уткин Иосиф Павлович

32. СТИХИ КРАСИВОЙ ЖЕНЩИНЕ

Приподнимет Гордо морду, Гордо стянет Профиль птичий… Сколько стоит Ваша гордость? Цену — вашему величью?.. Так идет. Ей очень грустно (От утрат, видать, печали!). Не твоим ли пышным Бюстом Перекоп мы защищали?.. Счастлив я, Что этим годам Отдал всё — И смех, И грусть, И с любимым небосводом Преждевременно прощусь. Это — капли, Это — крохи, Если взять наш век премудрый. Что же дали вы эпохе, Живописная лахудра? Разве — это Ищут люди? Разве — это Людям надо? То кокетничает Грудью, То кокетничает Задом. Если вам уж неизвестно, Разрешите, я замечу, Что совсем в другое место Спрятан разум человечий… _____ Опадет черемух снежность, Опадет и вновь родится. К нам же молодость и нежность Никогда не возвратится. К нам всегда приходит мудрость Через белые равнины. Опадут, Отпляшут кудри, Зацветут седины. И как в бешеном стакане, Память

вздрогнет И запляшет… Чем же вас тогда поманит Дорогая прошлость ваша?.. Я не знаю лучше участь, Голубей не вижу свода: Умереть, борясь и мучась. Умереть в такие годы. И меня в суровой ломке Лишь одно страшит немало: Как бы гордой незнакомкой Жизнь меня не миновала. Всё! — И нежность песнопенья — Всё! — И даже нежность тела — Для железного цветенья, Для единственного дела… А тебе, как влага туче, Красота дана природой. На костер ее! Чтоб лучше Освещалася свобода. Женской нежностью томима, Не богатых, Не красивых — Назови твоим любимым Воина трудолюбивых! Не поймешь — И будет худо. Жизнь идет, а годы скачут, И смотри — тебя забудут, Как красивую собачку… 1926

33. ГИТАРА

А. Жарову

Не этой песней старой Растоптанного дня, Интимная гитара, Ты трогаешь меня. В смертельные покосы Я нежил, строг и юн, Серебряную косу Волнующихся струн. Сквозь боевые бури Пронес я за собой И женскую фигуру Гитары дорогой! Всегда смотрю с любовью И с нежностью всегда На политые кровью, На бранные года. Мне за былую муку Покой теперь хорош. (Простреленную руку Сильнее бережешь!) …Над степью плодоносной Закат всегда богат, И бронзовые сосны Пылают на закат… Ни сена! И ни хлеба! И фляги все — до дон! Под изумрудным небом Томится эскадрон… …Что пуля? Пуля — дура. А пуле смерть — сестра. И сотник белокурый Склонился у костра. И вот, что самый юный (Ему на песню — дар!), Берет за грудь певунью Безусый комиссар. И в грустном эскадроне, Как от зеленых рек, Повыпрямились кони И вырос человек! …Короткие кварталы — Летучие года! И многого не стало, Простилось навсегда. Теперь веселым скопом Не спеть нам, дорогой. Одни — Под Перекопом, Другие — Под Ургой. Но стань я самым старым, Взглянув через плечо, Военную гитару Я вспомню горячо. Сейчас она забыта, Она ушла в века От конскою копыта, От шашки казака. Но если вновь, бушуя, Придет пора зари, — Любимая, Прошу я — Гитару подари! 1926

34. ДЕВУШКЕ

Ни глупой радости, Ни грусти многодумной, И песням ласковым, Хорошая, не верь. И в тихой старости, И в молодости шумной Всегда всего сильней Нетерпеливый зверь. Я признаюсь… От совести не скрыться: Сомненьям брошенный, Как раненый, верчусь. Я признаюсь: В нас больше любопытства, Чем настоящих и хороших чувств. И песни пел, И в пламенные чащи Всегда душевное носил в груди! И быть хотел — Простым и настоящим, Какие будут Только впереди. Да, впереди. Теперь я между теми, Которые живут и любят Без труда. Должно быть, это — век, Должно быть, это время — Жестокие и нужные года! 1926

35. ПЕСНЯ РЫБАКА

В тополях пылает осень… И ко мне издалека Ветер тянет И доносит Песню рыбака. Ты поешь, рыбак, понурясь. Чем уж плакать, Лучше петь — Про безжалостные бури, Про ограбленную сеть… На Ай-Петри, Ветром схвачен, Снег ложится серебрясь. Эти песни, Не иначе, Только песни сентября. А весной Взойдут баштаны, И, по-прежнему любя, Загорелая Татьяна Снова выйдет До тебя. Снова будут неизменны — Только время побороть — И серебряная пена, И сатиновая водь. И опять Ты будешь весел И восторженно опять Распахнешь объятья весел На сверкающую гладь. В тополях пылает осень. И ко мне издалека Ветер тянет И доносит Песню рыбака. 1926

36. УГЛЕКОП

Хорошо в груди носить надежды, Если дома — И огонь и хлеб. Пуст мой сад, И дом мой пуст, как прежде. Слеп мой сад, И дом мой слеп. Мне давно, как радость, неизвестен Аромат покоя и вина. Не поет с весны веселых песен Утомленная жена. Да, в такой ли траурной одежде — Песни петь, Плясать ту-степ?! Хорошо в груди носить надежды, Если дома — И огонь и хлеб… _____ На Восток покоем многоводья Ветер водит дымные суда… Нет, не ветер! Это уголь водит, Это воля — Моего труда. О, страна величия и торга! Чтоб и нам плоды твои постичь, Хорошо бы пятому Георгу С бородой И голову остричь! Нам давно, как радость, неизвестен Аромат покоя и вина. Не поет с весны веселых песен Утомленная жена. Но тогда припомнили б мы снова Старой песни мудрые слова. Время ждет. Но будь готова, Коронованная голова! 1926

37. ДВАДЦАТЫЙ

Через Речную спину, Через Лучистый плес Чугунной паутиной Повис тяжелый мост. По краю — Тишь да ивы, Для отдыха — добро! А низом — прихотливо Речное серебро. На тишь, На побережье Качает паровик… «Я, милая, приезжий, Я в отпуск, Фронтовик…» Сады

родные машут! Здесь молодость текла, И золотые чаши Подняли купола. Привет вам, отчьи веси! С победой И весной!.. Но что-то ты невесел, Мой город дорогой? Дома тихи И строги. И не слыхать ребят, И куры на дороге. Как прежде, не пылят. И яблони бескровны, И тяжелы шаги, И на соседских бревнах Служивый… без ноги. Да, ничего на свете Так, запросто, не взять, Когда родятся дети, Исходит кровью мать! Но вот И наши сени. Но вот И милый кров, Где первые Сомненья, Где первая любовь. И в этом Всё, как прежде, — И сад, И тишь, И крик: «Я, бабушка, Приезжий, Я в отпуск, Фронтовик». И, взгляд подслепый бросив, Старуха обмерла: «Иосиф. Ах, Иосиф! Я так тебя Ждала!» И я в объятьях стыну… «Иосиф, это ты?!» ……………………………. Чугунной паутиной Качаются мосты. И мчатся эшелоны Солдат, Солдат, Солдат! Тифозные перроны Под сапогом хрустят. По бедрам Бьются фляги. Ремень, наган — правей. И синие овраги Под зарослью бровей. В брони, В крови, В заплатах — Вперед, Вперед, Вперед! — Страдал и шел Двадцатый, Неповторимый год!!! <1927>

38. БАРАБАНЩИК

Е. Зозуле

Шел с улыбкой белозубой Барабанщик молодой… Пляшут кони, Льются трубы Светлой медною водой. В такт коням, Вздувая вены, Трубачи гремят кадриль, И ложатся хлопья пены На порхающую пыль. Целый день идут солдаты. Грязь и молодость в лице. И смеется в ус хвостатый Ресторатор на крыльце… Всех их бой перекалечит. И тогда Тоска и страх Высоко поднимут плечи На костлявых костылях. «Братья, — Нежности… и пищи! Нежность, счастья… и воды…» И пройдут в лохмотьях хищных Исступленные ряды. И опять с лицом паяца, С той же сытостью в лице, Будет в ус себе смеяться Ресторатор на крыльце… Барабанщик, Где же кудри? Где же песня и кадриль? К Эрзеруму Скачут курды, Пляшут кони, Дышит пыль… <1927>

39. СИНИЦА

Мне всегда зимою снится — Этот сон я берегу — Серебристая синица Звонко плачет на снегу. А подвыпивший прохожий Метит камнем в певчий цвет. Правда? как это похоже На твою судьбу, поэт!.. В мае нежность постучится, Грея крыши, плавя снег, И влюбился под синицу Тот же самый человек! В день, когда борьба воскреснет, Он согреет гнев и пыл Боевой, походной песней — Той, что я ему сложил!.. Ты, поэт, борьбой измучен? Брось, Борьба во всем права! Гнев и нежность нас научат Уважать твои слова… <1927>

40. ПЕСНЯ

На Карпатах, На Карпатах, Под австрийский Свист и вой, Потерял казак папаху Вместе с русой головой. Задремавший подорожьем Ветер дрогнул, И с полей Он пошел зеленой дрожью По букетам тополей. Он подался до Кубани, День ли, Два ли протекло — Он добрался до Кубани, Свистнул в желтое стекло. В хате девка молодая, Позабыв про хоровод, На бубнового гадает, На червового кладет. Или девке это снится? Вышла девка — Ни души. Тишь, И лунные лисицы Шнырят по двору в тиши. И смекнула молодая: Этот посвист Не к добру, И стоит она, рыдает На порхающем ветру… …И гремим, И протестуем, И терзаем Мы любя. Эту песенку простую Написал я Для тебя. В ней, наивной И напевной, Много доброго тепла. Чтобы более душевной Ты, любимая, была. Нам, Прошедшим зной и снежность, Нам, Вдыхавшим пыль и дым, — Нам нужны Друзья и нежность Много больше, чем другим. 1927

41. ВОЛОСЫ

Н. А. Гнуни

Молчи, скрывайся и таи.

Тютчев

По кухне и счастье усвоено… Я нежен, А щеточник — тих: Он волосы понял по-своему, Он делает Щетки из них. А мне они — целью и знаменем. Я знаменем сделать готов И волосы черного пламени, И пламя гражданских трудов!.. Теперь я почувствовал это. Теперь я прекрасно пойму. Зимою — мерещится лето, А летом — лелеешь зиму… Я предал военную молодость Смиренью высоких забот, И видишь, крылатые волосы Жемчужная изморозь жжет… Всё к лучшему, к лучшему, к лучшему. И осень, и проседь забот. Так яблоня голыми сучьями Плоды налитые несет. Всё к лучшему, к лучшему, к лучшему. Но в двадцать четыре мои, Подумай! Совсем — как по Тютчеву Скрывайся… Молчи… И таи… Бубновое небо, бубновое. Но звезд не достать и с горы. Идеи-то, видишь ли, новые, Да люди уж очень стары. Но трогай! Но трогай! Но трогай! Качай, бесколесая жизнь! И если лежать… У порога — Конем запаленным Ложись! Ах, милая, милая, милая, Мы камень еще подожжем Моей поэтической силою И черным атласным огнем! Так пусть мне — И целью и знаменем, Я знаменем сделать готов И волосы черного пламени, И пламя гражданских трудов!.. …А ты, мой соседушка скромненький, Ты руки труди и труди, От щетки — приветливей в комнате, От песни — светлей на груди. 1927