Стихотворения, поэмы, трагедия
Шрифт:
Хвостом павлиньим фейерверк.
XX
Мечты ли сонные смесились
С воспоминаньем первых дней?
Отзвучья ль древние носились
Над колыбелию моей?
Почто я помню гладь морскую
В мерцаньи бледном — и тоскую
По ночи той и парусам
Та мгла в лицо мне не дышала,
Окна не открывал никто,
Шепча: «вот море»... и ничто
Сей грезы чуждой не внушало.
Лишь поздно очи обрели
Такую ночь и корабли.
XXI
Но, верно, был тот вечер тайный,
Когда, дыханье затая,
При тишине необычайной,
Отец и мать, и с ними я,
У окон, в замкнутом покое,
В пространство темно-голубое
Уйдя душой, как в некий сон,
Далече осязали — звон...
Они прислушивались. Тщетно
Ловил я звучную волну:
Всколеблет что-то тишину —
И вновь умолкнет безответно...
Но с той поры я чтить привык
Святой безмолвия язык.
XXII
Еще старинней эхо ловит
Душа в кладбищенской тиши
Дедала дней, — хоть прекословит
Рассудок голосу души.
Ужель к сознанью дух проснулся
Еще в те дни, как я тянулся
Родной навстречу, из дверей
Внесен кормилицей моей
Куда-то, в свет, где та сидела?..
Стоит береза, зелена:
Глянь, птичка там — как мак, красна!
Высоко гостья залетела,
Что мне дарила млечный хмель! —
Ты на березе, алый Лель!
XXIII
Быть может, мать не умолчала,
Былое счастие святя,
Как встарь от груди отлучала
Золотокудрое дитя.
Но меж обманов путеводных,
Вожди незримые ведут,
Был первым алый тот лоскут,
Мираж улыбчивой утраты,
Посул волшебный, что в Эдем
Уходит всё родное, чем
Недавно были мы богаты, —
В Эдем недвижимый, где вновь
Обрящем древнюю любовь...
XXIV
Цела ли связка писем милых,
Так долго недоступных мне, —
Что мой отец в полях унылых
Писал беременной жене, —
Где, в благодарном умиленье,
Увядшей жизни обновленье
Он славил, скучный клял урок
И торопил свиданья срок?..
Но с той поры, как я родился,
На цепь и циркуль спроса нет:
В уединенный кабинет
Он сел, от мира заградился
И груду вольнодумных книг
Меж Богом и собой воздвиг.
XXV
И всё в дому пошло неладно:
Мать говорлива и жива;
Отец угрюм, рассеян, жадно
Впивает мертвые слова —
И сердце женское их ложью
Замыслил уклонить к безбожью.
Напрасно! Бредит Чарльз Дарвин!
И где причина всех причин,
Коль не Предвечный создал атом?
Апофеоза протоплазм
Внушает матери сарказм.
«Признать орангутанга братом —
Вот вздор!.. » Мрачней осенних туч,
Он запирается на ключ.
XXVI
Заветный ключ! Он с бранью тычет
Его в замок, когда седой
Стучится батюшка и причет —
Дом окропить святой водой.
Вы, Бюхнер, Молешотт и Штраус,
Товарищи недельных пауз
Пифагорейской тишины,
Одни затворнику верны, —
Пока безмолвия твердыня,