Стихотворения том 1
Шрифт:
Не то забот, не то зубов,
Согласен я влачить постромки
Любви по имени «Любовь»!
А мне цунами по кастрюле,
Давно проеденой бытьём,
И, коль придётся, буду пуле
И ночью кланяться и днём!
Вопить встревоженно и гулко,
Когда она коснётся лба,
И падать грудью в закоулки
Судьбы по имени «Судьба»!
Вздыхая под небесной кровлей
О радостном и о больном,
Я к чудесам не подготовлен
И
К причинам связанности звуков
И неявленья света в тьму,
И снова получаю плюхи
По любопытству своему!
А я согласен и на это,
И да храни меня, мечта,
Не дай упасть в лицо рассвету
С кровавой пеною у рта;
Без откровения в глазницах,
Без всежеланья за ребром
И дай мне, бог, всегда светиться
Живым и жарким угольком!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Шарик земной покатав на ладонях,
Не расплескав озорства океанов,
Может, я чувствами забелладонюсь,
Может, я сердцем замарихуанюсь.
Трезвый, не трезвый, и пьяный, не пьяный,
Сумрачный, но не в коллапсе инферно,
Выпущу заново в космос стеклянный,
Жидкий, по сути, комочек из нервов.
Зримое, ты ощутимо сегодня,
Дальнее завтра окажется рядом…
Мне бы сто лет… нет, ещё бы две сотни
Вёсен и лун, торжества и прохлады!
Кто я?
Да ТОТ, безответственно ждущий!
Где я?
Да здесь на назначенном месте,
Осознающий, гребущий, жующий,
Смертный до вопля из глотки, хоть тресни!..
Не обладаю несметною силой,
Не понимаю предвидений лживых!..
Шар на ладонях, какой ты красивый
С лентами рек и гористых прожилок…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Берёза в белом танце
С кленёнком-оборванцем,
А я к ним третьим лишним,
Да ничего не вышло!
Они почти раздеты,
На них листочки крапом,
А я в пальто из драпа
И пахну винегретом.
Ах, белая берёза,
Я от мороза розов,
А ты снежинкой-льдинкой
Без летней пелеринки!
Смешная ты какая,
Какой я непутёвый
С горячими руками
И с песнею не новой!
А вежливый кленёнок
По-юношески тонок,
Обвешан снегирями
И грудь целует даме…
«»»»»»»»»»»»»»»»
Что ты, город, творишь с непоседой?
Я серебряной ложкой к обеду,
Ты горбушкою хлебной черствелой
Хочешь смять меня и переделать!
Я непротив, чтоб суп сухарями
Загустить…
Мне надкушеный пряник
Что-то в горло ползёт неохотно,
Словно сон после бани
Мне сейчас бы две кружки хмельного,
Да устойчивость выплеснуть снова
На расхристанный к дьяволу остов,
Не желающий врезаться в простынь!
На подушке и тени и мраки,
День за днём как всегда одинаков,
И, конечно, опять мне не спится,
И луна надоедливой спицей
Прорывается через ресницы,
Не желая от глаз отразиться…
Что ты делаешь, город, с поэтом,
Нахватавшимся кордебалетов
И шагнувшим за сотни изгибов
Алкогольно-тряпичных улыбок?
Медный звон от разбитых нейронов
Снежным комом по белому склону
Седины или первой пороши –
Это я, мой последний хороший!
Был ли первый?
А кто меня знает,
Если с возрастом ширится наледь,
Охлаждая притихшие чувства
Балаганного в прошлом искусства!
Впрочем, я и сейчас скоморошу,
Выдираю себя из пороши,
Подаю уходящему руку:
Будь здоров и приветик супруге! –
Загрузив его капелькой боли,
Растворённой внутри алкоголя…
Знаешь, город, я, кажется, вспомнил –
Ты не утро, ты лишняя полночь,
Я – грустящий по вере паломник
И певец,
Но не в хоре,
А сольный!
«»»»»»»»»»»»»»»»»
Я кому-то причинил много боли!
Где-то как-то и зачем почему-то
Отшагал я эту жизнь шалопутом,
Отлетал над голубицами кречет,
Не деля себя на чет и на нечет!
Я кому-то причинил много боли!
Вьётся серое перо по-над полем,
Белый пух туманит лико рассвета…
Я прошу у всех прощенья за это!
Кто-то точит на меня злое жало,
Ухожу я по асфальтам к вокзалу,
Дрогнут шпалы, скорый поезд умчится,
Не догнать меня израненым птицам!
Да и нужен ли я им, перемятый,
Опушёный по вискам белой ватой,
Принимающий разлуку без боли,
Как актёр, уже ушедший из роли?
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Ветер ууу кричит в отдушине-трубе,
Сигарета зацепилась за губу,
Дым прокашлял серой струйкой по судьбе
И уполз на встречу с этим ветром УУУ.
Ванной комнате разруха не грозит,
Кафель чист и кран не падает в отруб.
Проживавший до меня здесь индивид
Был хозяйствен, но ушёл в песчаник вглубь.
Треснул сердцем… ну, да пух ему в пески!
Он туда, а я сюда душою всей
То ли греть себя у ласковой руки,
То ли жечь её горячностью своей.