Стихотворения. Поэмы. Проза

Гейне Генрих

СОВРЕМЕННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Гимн

Перевод П. Вейнберга

Я меч, я пламя.

Я светил вам во тьме, и когда началась битва, я сражался впереди, в первом ряду.

Вокруг меня лежат трупы моих друзей, но мы победили.

Мы победили, но вокруг меня лежат трупы моих друзей. Среди триумфальных песен ликованья звучат похоронные хоралы. Но у нас нет времени ни для радости, ни для скорби. Снова грохочут барабаны, предстоит новая битва…

Я меч, я пламя.

Германия

Перевод Л. Пеньковского

^{181}

(Лето 1840 года)

Германия хоть и младенчик пока, Но в кормилицах — солнце: ребенок Не мирным питается молоком, А пламенем бурным с пеленок. Питаясь так, растет по часам, И кровь бурлит в аорте. Соседские

ребятки, вы С мальчуганом этим не спорьте! Сей неуклюжий богатырек Дуб может вырвать из почвы И вам раздробить хребты, черепа Размозжить. От него — все прочь вы! В нем общее с Зигфридом^{182}, с тем молодцом, Кто в песнях воспет был недаром, Кто, меч отковав, наковальню свою Рассек единым ударом. Да! Будет день — как Зигфрид, ты Убьешь ненавистную гидру. Хейза! Как мамка твоя в небесах Смеяться будет хитро! Убьешь, и ее сокровища все Захватишь ты в наследство. Хейза! Как будет на солнце тогда Сиять золотой венец твой!

По эту и по ту сторону Рейна

Перевод Д. Минаева

Резвость мягкая и живость, Грациозная болтливость, Смех, чарующая ложь, Лихорадки страстной дрожь И любви живой порывы — Вот, французы, чем сильны вы! Немцы — как того не видеть? — Мастера лишь ненавидеть. Эту ненависть излить Нужно им во что б ни стало, И чтоб яд ее вместить — Гейдельбергской бочки мало.

Политическому поэту

Перевод Ю. Тынянова

^{183}

Поешь, как некогда Тиртей^{184} Пел своего героя, Но плохо выбрал публику, И время не такое. Усердно слушают тебя И хвалят дружным хором — Как благородна мысль твоя, Какой ты мастер форм. И за твое здоровье пить Вошло уже в обычай, И боевую песнь твою Подтягивать, мурлыча. Раб о свободе любит петь Под вечер в заведенье. От этого питье вкусней, Живей пищеваренье.

Георгу Гервегу

Перевод А. Голембы

Гервег, стальной жаворонок! Ликуя, взвиваешься ты в вышину, К священному солнцу, в пылу упования; Ужели и впрямь озарилась Германия И, зимы сразив, прославляет весну? Гервег, стальной жаворонок! Ты лихо взмываешь в простор голубой, Теряя из виду земли очертания. Лишь в строфах твоих, воплощеньем желания, Цветет та весна, что воспета тобой!

«Сова изучала пандекты…»

Перевод Т. Сильман

^{185}

Сова изучала пандекты, И римское право, и глоссы; В Италию явившись, Спросила: «Где здесь Каносса?» А дряхлые вороны Сидят, опустивши крылья, И ей отвечают: «Каносса Покрыта прахом и пылью. Ее бы построить снова, Да где нам, сидя на соснах? У нас и мрамора нету, И нет гостей венценосных».

Силезские ткачи

Перевод В. Левика

^{186}

Угрюмые взоры слезой не заблещут! Сидят у станков и зубами скрежещут. «Германия, саван тебе мы ткем, Вовеки проклятье тройное на нем. Мы ткем тебе саван! Будь проклят бог! Нас мучает холод, Нас губят нищета и голод, Мы ждали, чтоб нам этот идол помог, Но лгал, издевался, дурачил нас бог. Мы ткем тебе саван! Будь проклят король и его законы! Король богачей, что ему наши стоны! Он последний кусок у нас вырвать готов И нас перестрелять, как псов. Мы ткем тебе саван! Будь проклята родина, лживое царство Насилья, злобы и коварства, Где гибнут цветы, где падаль и смрад Червей прожорливых плодят. Мы

ткем тебе саван! Мы вечно ткем, скрипит станок, Летает нить, снует челнок, Германия старая, саван мы ткем, Вовеки проклятье тройное на нем. Мы ткем тебе саван!»

Наш флот

Перевод В. Левика

^{187}

(Навигационные стихи)

Когда-то вам пригрезился флот. Мы весело выплыли в море. Попутный ветер надул паруса, И мы понеслись на просторе. Фрегатам дали мы имена, Увенчанные славой. Гофман фон Фаллерслебен^{188} и Прутц^{189} Возглавили строй величавый. Поодаль бежал люгерок Фрейлиграт. Над ним, как месяц пригожий, Сиял царя мавританского бюст (Тот месяц был чернокожий). И Майер, и Пфицер, и Келле, и Шваб Поплыли грузно и гордо. На каждом, с дубовой лирой своей, Торчала швабская морда. За ними шхуна Бирх-Пфейфер^{190} плыла — Краса морского семейства. На ней черно-красный с золотом флаг Германского адмиралтейства. На реи мы лазили, на бушприт, Карабкались по тросам. Мы были в куртках, в широких штанах Подобны заправским матросам. Иной любитель домашних чаев И семьянин по призванью Стал ром тянуть, жевал табак И сыпал отборной бранью. У всех началась морская болезнь. На Фаллерслебене вскоре, На старом брандере — каждый блевал, Уж так полагается в море. Как дивно мы грезили! Целый бой Во сне провели мы победно. Но утром, чуть солнце взошло, наш флот, Как сон, растаял бесследно. Мы, растянувшись, лежали опять В отечественной постели, Зевали, и протирали глаза, И хором загалдели: «Земля кругла, какого рожна Мутить спокойные воды! Объехав мир, к началу пути Приходят всегда мореходы».

Новый Александр

Перевод В. Левика

^{191}

I

Есть в Фуле король. От шампанского он Пускает слезу неизменно. Лишь только выпьет шампанского он — И море ему по колено. И, рыцарский созвав синклит, Пред всей Исторической школой^{192} Тяжелым языком бубнит Властитель развеселый: «Когда Александр, македонский герой, С немноголюдной ратью До Индии прошел войной, Он пить созвал всю братью. Так жажда мучила его В походах от боя до боя, Что запил он, празднуя торжество, И помер от запоя. Вот я — мужчина покрепче, друзья, И дело продумал до точки: Чем кончил он, тем начал я — Я начал с винной бочки. Когда хлебнешь, к боевому венцу Быстрей находишь дорогу: За чаркой — чарка, и, смотришь, к концу Весь мир покорен понемногу».

II

Сидит наш второй Александр и врет Среди одурелого клира; Герой продумал наперед План покорения мира. «Эльзаслотарингцы нам свояки. Зачем тащить их силой? Ведь сами идут за коровой телки И жеребец за кобылой. Шампань! Вот эта страна мне милей — Отчизна винограда! Чуть выпьешь — в голове светлей И на душе отрада. Там ратный дух мой пробудится вновь — Я в битвах смел и пылок: И хлопнут пробки, и белая кровь Польется из бутылок. И мощь моя брызнет пеной до звезд, Но высшую цель я вижу: Хватаю славу я за хвост И — полным ходом к Парижу! Там будет отдых — решено! Ведь на заставе, у арки, Без пошлины пропускают вино Какой угодно марки».