Стихотворения. Поэмы. Проза

Полонский Яков Петрович

На время окунуться в свет,

Холодный свет, но не бездушный, -

Свет не бездушный, но с душой

Опутанной, немой, слепой,

Коварным идолам послушной, -

Свет, не ходящий без ходуль,

Но обладающий крылами

Могучими. — Друзья! найду ль

Я крылья там, — иль вместе с вами

Пройдусь в толпе, гордясь цепями?

Читатель! Если ты желал

В начале моего творенья

Найти ошибку, упущенье

Иль вялый

стих, — и не зевал

Над этой первою главою, -

Ты ничего не потерял:

Я угощу тебя второю.

Но если ты не дотянул

До половины и — заснул,

Спи, милый мой! — Господь с тобою!
–

c ГЛАВА 2

В Москве жил-был один барон.

Как все бароны, верно он

Был человеком не без веса:

Он был богат, играл в бостон,

Поутру делал моцион,

И — был дурак. Но баронесса…

Была особая статья!

О! будь я дама, — верно б я

Ей подражал, иль, уж поверьте.

Возненавидел бы до смерти.

(Пишу по слухам мой рассказ.)

Я к сожаленью только раз

И видел, как она в концерте

С тетрадкой нот сидела, и -

Ресницы длинные свои

Склоня к коленям, как маэстро,

Карандашом, под гром оркестра,

Чертила что-то.

Гордый Лист,

Известный вам фортепьянист,

Когда из Венгрии опальной

(Артистов модный идеал)

Он прилетел и взволновал

Наш север славой музыкальной, -

Ее недаром посетил:

Был пьян и гениально мил.

Недаром Щепкин знаменитый,

Поборник Гоголя маститый,

Ее гостям "Разъезд" читал,

Смешил, смеялся и рыдал.

Недаром зеленью, цветами

В мороз крещенский убрала

Она свой угол, и была

Всегда особенно мила

С московскими профессорами.

Стихи читала, как поэт,

Хоть и без лишних декламаций,

И на защиту диссертаций

Езжала в университет.

Недаром в обществе старались

Ей потихоньку подражать:

Хвалили, громко заступались,

Или за нравственность боялись,

И торопились клеветать.

Но ложь была такого рода, -

Такая радужная ложь,

Что ей завидовала мода

И восхищалась молодежь.

Барон был муж довольно вялый,

Не делал ни добра, ни зла;

Жена, конечно, не могла

При нем быть женщиной отсталой;

У ней был сын — неглупый малый,

Но недогадливый — в отца.

Когда он в зеркало гляделся,

Чертами своего лица

Он любовался и вертелся,

И этого-то молодца

Учил Камков. Воображаю,

Как он внушал, как прививал

Он

философию к лентяю.

Однажды, право я не знаю -

Кто баронессе подсказал,

Что это — золото-учитель,

Что он магистр и сочинитель,

Что он, как древний Ювенал,

Не только знает по-латыне,

Но, что довольно редко ныне,

Прочел Гомера до конца,

И так же изучил глубоко

Язык богов и дух слепца,

Как баронесса Поль де Кока.

Такая новость не могла

Не изумить ее сначала;

Но баронесса отвечала

Спокойно, то есть солгала,

Не покраснев: — я это знала,

Для сына я его брала.

Потом как будто испугалась,

Пошла и села в уголок,

Когда Камков давал урок.

Через неделю оказалось,

Что он, хотя и латинист,

Но вовсе не семинарист,

И так же знает по-французски

И по-немецки, как по-русски.

Как говорит он! Боже мой.

Как мил!

Упала с глаз завеса: -

Он человек передовой, -

Вообразила баронесса.

Ему восторженно внимать,

Ему безмолвно поклоняться,

За ним карету посылать,

Задерживать и в свет толкать,

И за Камкова распинаться

Она повсюду, где была,

За первый долг себе сочла.

Не будь Гамлетом мой ученый,

Он натолкнулся бы на грех.

Решись он смело быть вороной

В павлиньих перьях, — и успех

Его завидный ждал бы в свете;

Но, — бедный, на чужом паркете

Он спотыкаться не желал,

Себя ценил и наблюдал.

Любил он юность, свежесть, стройность,

Наряды, штофы, зеркала,

Картины, мрамор, даже зла

Наружную благопристойность.

Не приглядевшись ни к чему,

Он все любил, — но не по страсти

К кумирам, и не потому,

Чтоб верил, — нет, Камков отчасти

По складу сердца был артист,

А по уму идеалист.

И не людей он ненавидел,

Нет! в них таинственной судьбы

Он временную жертву видел,

Непризванную для борьбы.

Конечно, к диким отношеньям,

От поколенья к поколеньям

Переходящим как завет,

Он чувствовал антипатию;

Но… как дитя, любил Россию,

И верил в то, чего в ней нет.

Всегда с протянутой рукою

Барон Камкова принимал;

Перед ученою женою

Он как-то смутно сознавал

Свое ничтожество; являлся

На полчаса, финтил, играл

С собачкою, — и пропадал.

Жене во всем он доверялся,

И о Камкове отзывался,