Стихотворения. Проза. Театр (сборник)
Шрифт:
Друг. Довольно и того, что было. От грозы не спрячешься.
Голос (за сценой). Сын мой! Сын мой!
Юноша. Господи, что за день! Хуан, что за крики?
Слуга (входит, как всегда, на цыпочках и говорит тихо). У консьержки умер сын, сегодня похороны. Мать плачет.
Друг. Это естественно.
Старик. Да, конечно. Прошлое проходит.
Друг. Но не прошло!
Спорят. Слуга идет к противоположной
Слуга. Сеньор, могу ли я взять ключи от вашей спальни?
Юноша. Зачем?
Слуга. Дети забросили на крышу мертвого котенка, надо убрать.
Юноша (устало). Возьми. (Старику.) Вам его не переспорить.
Старик. Я и не собирался.
Друг. Неправда. Собирались. Не собирался я, потому что знаю точно, что снег холодный, а огонь жжет.
Старик (с иронией). Как тому и следует быть.
Друг (Юноше). Послушай, тебя обманывают.
Старик, вертя в руках шляпу, пристально смотрит на Первого Друга.
Юноша (с силой). Это ничего не меняет во мне. Так я устроен. И тебе не понять, как можно ждать пять лет, и любовь все растет, а ты все истерзанней и счастливей.
Друг. Незачем ждать.
Юноша. Ты думаешь, можно ломать преграды, не причиняя боли другим?
Друг. Прежде – ты, потом другие.
Юноша. Ждешь, и узел развязывается, а плод созревает.
Друг. Лучше съешь его зеленым, а еще лучше – сорви цветок и сунь в петлицу.
Старик. Нет!
Друг. Вы слишком стары, чтоб это понять.
Старик (сурово). Всю жизнь я боролся за то, чтоб в самых темных закоулках зажегся свет. А когда вздумали свернуть шею голубке, я схватил охотника за руку и дал ей улететь.
Друг. Охотник, полагаю, умер с голоду?
Юноша. Благословен голод!
Из левой двери появляется Второй Друг. На нем белоснежный чесучовый костюм, белые туфли и перчатки. Если для этой роли не найдется очень молодого актера, ее может играть девушка. Костюм должен быть весьма странного покроя – огромные голубые пуговицы, жилет, кружевное жабо.
Второй Друг. Благословен, когда есть черный хлеб, оливки и после – сон. Долгий сон. Без пробуждения. Я все слышал.
Юноша (удивленно). Как ты вошел?
Второй Друг. Как вздумалось, через окно. Дети меня подсадили. Мы подружились, еще когда я был маленький… Сейчас хлынет ливень… тот самый, прошлогодний – чудесный ливень. Вдруг смерклось так, что у меня пожелтели руки. (Старику.) Вы помните?
Старик (желчно). Я ничего не помню.
Второй Друг (Другу). А ты?
Первый Друг (серьезно). И
Второй Друг. Я был еще маленький, но все помню.
Первый Друг. Пойми…
Второй Друг. Этот дождь я уже видел. Дождь – как это прекрасно… Он вбегал в школу со двора и разбивался о стены на сотни крохотных голых женщин, которые жили в каплях. Неужели вы их не видели? Когда мне было пять лет… нет, три… нет, нет – только годик. Чудесно, правда? Так вот, тогда я и поймал такую капельную женщину и целых два дня держал ее в аквариуме.
Первый Друг (насмешливо). И что же, она подросла?
Второй Друг. Нет, стала еще меньше – совсем девочкой, как и должно быть, как всегда и бывает, и становилась все меньше и меньше, пока не стала каплей воды. И пела она песню…
О, вернитекрылья!мне пора.Умереть,как умерло вчера!Умеретьзадолго до утра!Поднимусьна крыльяхпо реке.Умеретьв забытом роднике.Умеретьот моря вдалеке.И теперь я все время пою эту песню.
Старик (зло, Юноше). Он совершенно сумасшедший.
Второй Друг (услышав). Сумасшедший? Потому что не хочу сделаться больным и морщинистым, как вы? Потому что хочу прожить свою жизнь, а у меня ее отнимают? Я не хочу вас знать. И не хочу видеть таких, как вы.
Первый Друг (пьет). Все это – только страх смерти.
Второй Друг. Нет. Сейчас, когда я шел сюда и только начинался дождь, я видел, как хоронили мальчика. Я хочу, чтоб и меня так похоронили, в таком же маленьком гробике, и чтоб вы шли за ним наперекор грозе. Но мое лицо… оно – мое, а его у меня крадут. Я был маленький и пел, а теперь такой же старик, как вы, бродит во мне и держит наготове две или три маски. (Вынимает зеркало, смотрит.) Нет, все-таки нет, все-таки я еще вижу, как сижу на черешне… в серой матроске… в серой матроске с серебряными якорями… Боже мой! (Закрывает лицо руками.)
Старик. Платья рвутся, якоря ржавеют. Иначе не бывает.
Второй Друг. Не говорите так, прошу вас!
Старик (с воодушевлением). Рушатся дома.
Первый Друг (с силой, как будто защищается). Дома не рушатся.
Старик (невозмутимо). Гаснут глаза, и острый серп срезает прибрежные камыши.
Второй Друг. Конечно. Все это будет – когда-нибудь.