Стихотворения. Рассказы. Гора
Шрифт:
Гора встал с циновки и принялся ходить по крыше взад и вперед. Розовая полоска зари на востоке, казалось, возвещала ему что-то; он был взволнован до глубины души, словно до него донеслись слова вед, которые произносили в древние времена отшельники в лесной пустыни. Он замер, охваченный восторгом, и ему почудилось на мгновение, будто великолепный цветок лотоса раскрылся над его головой и нежные блестящие лепестки, ширясь и разрастаясь, закрыли все небо. Вся его жизнь, все его сознание, все его силы, казалось, растворились в блаженном созерцании этой совершенной красоты.
Очнувшись, он повернулся к Биною:
– Знай, Биной, что даже
Биной встал с циновки и подошел к нему. Гора восторженно обнял его и прижал к груди.
– Биной, мы с тобой вместо до самой смерти, мы – одно целое, ничто и никогда не разлучит нас, никто не встанет между нами.
Сильное волнение Горы передалось и Биною. Он чувствовал, что подчиняется воле своего друга. Молча ходили они по крыше. На востоке все ярче и ярче разгоралась алая заря…
– Знай, Биной,- заговорил, наконец, Гора,- богиня, которой служу я, не придет ко мне воплощением красоты. Она там, где царят нищета и голод, страдания и унижения. В ее храме нет песен и цветов, на алтарь там льется человеческая кровь… Но я счастлив, я не встречу там никаких соблазнов. В ее храме нужно быть очень сильным, нужно быть стойким, быть готовым к самоотречению. В этом чувстве нет ничего сладостного, оно неотвратимо и неодолимо, оно жестоко и страшно и напоминает какой-то тяжкий стон, который ширится и растет и убивает чистые и тонкие звуки всех семи струн вины. И все же, когда я думаю о моей богине, сердце мое замирает – такую радость испытываю я, и мне кажется, что это чувство и есть настоящее человеческое счастье. Это – пляска жизни, это – стремление человека увидеть прекрасный образ нового в отблесках пламени жертвенного костра, сжигающего старое. На фоне кроваво-красного неба я вижу сияющее будущее моей страны, освобожденной от оков, я вижу его в свете разгорающейся зари. Послушай, это бьют барабаны в моем сердце!
И он приложил руку Биноя к своей груди.
– Гора,- сказал глубоко тронутый Биной,- я пойду с тобой до конца. Только прошу тебя – не давай мне сомневаться. Ведя меня, будь беспощаден, как сама судьба. У нас с тобой один путь, но у нас неравные силы.
– Да, по натуре мы разные люди,- ответил Гора,- но, познав высшую радость, мы не можем не стать одинаковыми. Братская любовь, которую испытываем мы друг к другу, окрепнет и свяжет нас навеки. А пока это не случится, нам не избежать размолвок и ссор. Они будут подстерегать нас на каждом шагу. Но настанет день, когда, позабыв все, что нас разъединяло, позабыв даже былую дружбу, мы встанем рядом плечом к плечу, объединенные единым порывом самоотречения, и в чистой радости этой минуты найдем смысл и высшую награду нашей дружбы.
– Да будет так! – сказал Биной, сжимая руку Горы.
– Но до тех пор тебе со многим придется мириться. Я должен быть деспотичен. Дружба ради дружбы не для нас. Мы не оскверним ее, стараясь сохранить любою ценой. Но, если нашей дружбе суждено распасться при столкновении с тем, другим чувством – пусть распадается! Только выдержав все испытания, она поистине оправдает свое назначение.
В это время послышались шаги. Обернувшись, они увидели Анондомойи. Она подошла и взяла Гору и Биноя за руки:
– Идите, идите
– Нет, ма, мы не заснем,- в один голос ответили оба.
– Прекрасно заснете.
Анондомойи почти насильно привела их в комнату, уложила рядом в постель, потом закрыла дверь и, сев у изголовья кровати, стала обмахивать веером.
– Ма,- улыбнулся Биной,- мы все равно не заснем.
– Неужели? Посмотрим! – ответила Анондомойи.- Во всяком случае, я отсюда не уйду, а то вы опять начнете разговаривать.
Когда Гора и Биной наконец уснули, Анондомойи осторожно вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она столкнулась с Мохимом.
– Не ходи туда,- остановила она его.- Они всю ночь проговорили, я насилу уложила их.
– Ого! Вот это дружба! А ты не знаешь, говорили они о свадьбе?
– Не знаю.
– И когда они наконец проснутся? Надо думать, что они разрешили этот вопрос,- задумчиво сказал Мохим.- Со свадьбой нужно торопиться, как бы что-нибудь потом не помешало.
Анондомойи улыбнулась:
– Ну, если они поспят немного, это не помешает свадьбе. Рано или поздно, но они проснутся.
Глава шестнадцатая
– Ты как – собираешься выдавать замуж Шучориту или нет? – спросила Бародашундори Пореша.
Пореш-бабу по привычке спокойно погладил свою седую бороду, потом мягко спросил:
– А где жених?
– Как где? Ведь решено же, что она выйдет за Пану-бабу. По крайней мере, так думаем мы все… да и Шучорита сама этого не отрицает.
– Но я не уверен, что Пану-бабу правится Радхарани.
– Ты прекрасно знаешь,- возразила его супруга,- что я терпеть не могу подобных разговоров. Мы всегда относились к ней, как к родной дочери, но это еще не причина, чтобы она бог знает что о себе воображала. Раз уж она приглянулась такому умному и благочестивому человеку, как Пану-бабу, то пренебрегать этим нельзя. Моя Лабонне намного красивее ее, что бы ты там ни говорил, но и она, без всякого сомнения, выйдет замуж за человека, которого выберем мы, и никогда нас не ослушается. Если же ты будешь по-прежнему поощрять тщеславие Шучориты, нелегко нам будет выдать ее замуж.
Пореш-бабу ничего не ответил. Он давно уже избегал споров с женой, тем более если речь шла о Шучорите.
Шучорите было семь лет, когда, после рождения Шотиша, умерла ее мать. Потеряв жену, их отец, Рамшорон Халдар, вступил в «Брахмо Самадж», но вскоре, устав от враждебных выходок своих соседей, ревностно соблюдавших законы индуизма, вынужден был покинуть родные места и переселился в Дакку, где поступил на службу в почтовую контору. Там он познакомился и подружился с Порешем. Шучорита сразу же привязалась к Порешу, а потом и полюбила его, как родного отца.
Внезапно Рамшорон умер. По завещанию все его состояние делилось на две равные части: одна – Шучорите, другая – Шотишу. Опекуном детей покойный назначил Пореша. Пореш забрал сирот к себе, и с тех пор Шотиш и Шучорита вошли в его семью.
Бародашундори очень не нравилось, когда кто-нибудь из членов семьи или их друзей оказывал Шучорите особое внимание. Но, как нарочно, девушка вызывала к себе симпатию и уважение у всех окружающих, даже собственные дочери Бародашундори часто ссорились между собой из-за места в сердце Шучориты, что, конечно, было особенно неприятно. Больше всего сердила Бародашундори средняя дочь, Лолита, которая обожала Шучориту и буквально не могла прожить без нее и часу.