Стихотворения

Алексеев Геннадий

напевы".

— Неплохо, — сказал я, —

но ты еще не нашел себя.

Скоро ты будешь писать лучше.

— Пойдем к Делии! — сказал Альбий,

и мы побрели по темным улицам Рима,

шатаясь

и ругая раба

за то, что факел у него нещадно дымил.

— Хороши! —

сказала Делия,

встретив нас на пороге.

— Нет, ты лучше послушай! — сказал Альбий. —

"Паллы шафранный поток, льющийся к дивным

стопам,

Тирского пурпура кровь и флейты напев

беспечальный".

— Недурно, — сказала Делия, —

но, пожалуй, слишком красиво.

Раньше ты писал лучше.

В ту ночь у Делии

мы еще долго пили хиосское,

хотя я не очень люблю сладкие вина.

Под утро Альбий заснул как убитый.

— Ох уж эти мне поэты! — сказала Делия.

— Брось! — сказал я. —

Разве это не прекрасно:

"Паллы шафранные складки, льнущие к милым

коленям,

Пурпура тусклое пламя и флейты томительный

голос!"?

Сизиф

Сажусь в метро

и еду в подземное царство

в гости к Сизифу.

Проезжаем какую-то мутную речку —

вроде бы Ахеронт

У берега стоит лодка —

вроде бы Харона.

В лодке бородатый старик —

вроде бы сам Харон.

На следующей остановке

я выхожу.

Сизиф, как и прежде,

возится со своей скалой,

и грязный пот

течет по его усталому лицу.

— Давай вытру! — говорю я.

— Да ладно уж, — говорит Сизиф, —

жалко платок пачкать.

— Давай помогу! — говорю я.

— Да не стоит, — говорит Сизиф, —

я уже привык.

— Давай

покурим! — говорю я.

— Да не могу я, — говорит Сизиф, —

работы много.

— Чудак ты, Сизиф! — говорю я, —

Работа не волк,

в лес не убежит.

— Да отстань ты! — говорит Сизиф. —

Чего пристал?

— Дурак ты, Сизиф! — говорю я. —

Дураков работа любит!

— Катись отсюда! — говорит Сизиф.

Катись, пока цел!

Обиженный,

сажусь в метро

и уезжаю из подземного царства.

Снова проезжаем Ахеронт.

Лодка плывет посреди реки.

В лодке полно народу.

Харон стоит на корме

и гребет веслом.

В музее

У богоматери

было очень усталое лицо.

— Мария, — сказал я, —

отдохните немного.

Я подержу ребенка.

Она благодарно улыбнулась

и согласилась.

Младенец

и впрямь был нелегкий.

Он обхватил мою шею ручонкой

и сидел спокойно

Подбежала служительница музея

и закричала,

что я испортил икону

Глупая женщина.

Весенние стихи

* * *

Помимо всего остального

существует весна.

Если поглядеть на нее,

то можно подумать,

что она спортсменка —

она худощава,

длиннонога

и, судя по всему,

вынослива.

Если поговорить с ней,

то можно убедиться,

что она неглупа —

она никому