Стихотворения
Шрифт:
и пел бы партийные песни.
Один депутат с довоенной поры
на съезды все ездил упорно.
Глаза покраснели от красной икры,
Душа почернела от черной.
Россия живет в бесконечной борьбе,
чтоб выжил без сапиенс гомо.
Сегодня мы так говорим о себе,
а завтра - совсем по-другому.
Всегда у нас бывший начальник дурак,
а нынешний просто конфетка.
Сегодня
как мир ощущает трехлетка..,
А завтра ее исправляем в слезах,
как послеинфарктные дяди.
Поэтому я о сегодняшних днях
молчу, как разведчик в засаде.
1971-1989
ВРЕМЯ НЕРЕАЛЬНО
Давай забудем навсегда,
что время есть на свете,
что есть минуты, дни, года,
и старики, и дети.
Пусть нелегко, ох, нелегко
вообразить такое,
зато оставим далеко
мы время непокоя.
Забудем скуку, мой дружок,
недобрых слов бряцанье,
а горе - это хорошо
со знаком отрицанья.
Мы станем жить не суетясь
на этом славном свете.
Под солнцем высыхает грязь,
к пыль уносит ветер.
Неважно, сколько проживем,
что будем есть и пить мы,
а важно, что писать вдвоем
друзьям мы будем письма.
К нам станут приезжать они
кто с кошкой, кто с собакой,
жить, не подсчитывая дни,
и, уезжая, плакать.
1971
УМЕТЬ ПРОСТИТЬСЯ
И две скобы молчания у рта,
и тьма незнаний о других дорогах,
и о своих глухая немота —
убогий знак небытия, и строго
скрещенные и шуйца, и десница —
одна с сумой, другая со стилом,
и в памяти бесчисленные лица,
и космос под рукой или крылом —
предвидеть ясно и уметь проститься
с детьми и радостями мельче и глупей,
и с миром в травах, облаках и птицах,
в заветах — не солги и не убей,
с владельцами униженных судеб,
достойными любви и состраданья,
что гибли не за истину — за хлеб,
любовью почитая подаянья,
и с грустными поэтами земли,
рискнувшими продать свои моленья
и слов не знающими, чтобы замолить
безвыходное это преступленье,
и помнить, что бросал под сапоги
стихи и музыку оголохшему кому-то,
И жизнь сою, что выпустил с руки,
обожествлять
1972
НАМ ПРЕПОДНОСИТ ДЕНЬ ВЕТРА И ТУЧИ
Нам преподносит день ветра и тучи,
а ночь несет бессонницу и страх.
Нас жизнь терять, не удивляться,
учит, и входит к нам тревога, как сестра.
И все яснее виден каждый случай
переплетением законов, и пора
их перевоплощенья, и летучий
предвосхищений свет, и опытов игра.
И вот однажды в думах ежечасных
находишь смысл уже прожитых дней,
становится до удивленья ясно,
что цель — не мудрость, а дорога к ней,
И с кем поделишься добром и злом,
когда Харон подаст тебе весло.
1972
ДВЕ ПТИЦЫ
Мы встретились в таком просторе,
в таком безмолвии небес.
что было чудом из чудес
пересеченье траекторий.
Быть может, мы в совместный путь
могли с тобой пуститься вскоре -
в чем состояла цель и суть
всей нашей жизни, но на горе
мы с удивлением открыли,
что птица птице не под стать,
стремительные наши крылья
в полете будут нам мешать.
Так мощен наших крыл разлет,
что сблизиться нам не дает.
1972
ПАРАДНЫЙ ПОДЪЕЗД
– Не ставь на подоконник, Валя,
Жильцы тут ходят, засекут.
Вот видишь? Пусть проходит краля,
ну подожди хоть пять минут
Мы ж три часа с тобою ждали
пока откроют, что ж ты, Валя?
– Ой, не могу, послушай, Коля,
ну прямо все горит внутри.
Дай хоть глоток мне алкоголя,
а так со мной не говори.
Болит в груди, ты знаешь, Коль,
душа с похмелья, как мозоль.
– Нет. погоди. Видал, старик
ползет наверх, давай пропустим-ка.
А ты срываешься на крик,
ведь тут подъезд, ого!
– акустика!
А ты шумишь, как паровоз,
Ты до подъезда не дорос.
– Ой, Коль, кончается терпение.
Давай бутылку, не греши,
ведь я могу от возбуждения
тебя нечаянно пришить.
Ну дай глотнуть, а там опять
хоть полчаса могу я ждать.
– Ну что ты, Валя, лезешь лапами?!