Стихотворения

Некрасов Николай Алексеевич

Поэт

Не мудрено того добить,Кого уж добивать не надо.Ты прав: поэту легче жить –В свободном слове есть отрада.Но был ли я причастен ей?Ах, в годы юности моей,Печальной, бескорыстной, трудной,Короче – очень безрассудной, –Куда ретив был мой Пегас!Не розы – я вплетал крапивуВ его размашистую гривуИ гордо покидал Парнас.Без отвращенья, без боязниЯ шел в тюрьму и к месту казни,В суды, в больницы я входил.Не повторю, что там я видел…Клянусь, я честно ненавидел!Клянусь, я искренно любил!И что ж?.. мои послышав звуки,Сочли их черной клеветой;Пришлось сложить смиренно рукиИль поплатиться головой…Что было делать? БезрассудноВинить людей, винить судьбу.Когда б я видел хоть борьбу,Бороться стал бы, как ни трудно,Но… гибнуть, гибнуть… и когда?Мне было двадцать лет тогда!Лукаво жизнь вперед манила,Как моря вольные струи,И ласково любовь сулилаМне блага лучшие свои –Душа пугливо отступила…Но сколько б ни было причин,Я горькой правды не скрываюИ робко голову склоняюПри слове «честный гражданин».Тот роковой, напрасный пламеньДоныне сожигает грудь,И рад я, если кто-нибудьВ меня с презреньем бросит камень.Бедняк! и из чего попралТы долг священный человека?Какую подать с жизни взялТы – сын больной больного века?..Когда бы знали жизнь мою,Мою любовь, мои волненья…Угрюм и полон озлобленья,У двери гроба я стою…Ах, песнею моей прощальнойТа песня первая была!Склонила Муза лик печальныйИ, тихо зарыдав, ушла.С тех пор не часты были встречи:Украдкой, бледная, придетИ шепчет пламенные речи,И песни гордые поет.Зовет то в города, то в степи,Заветным умыслом полна,Но загремят внезапно цени –И мигом скроется она.Не вовсе я ее чуждался,Но как боялся! как боялся!Когда мой ближний утопалВ волнах существенного горя –То гром небес, то ярость моряЯ добродушно воспевал.Бичуя маленьких воришекДля удовольствия больших,Дивил я дерзостью мальчишекИ похвалой гордился их.Под игом лет душа погнулась,Остыла

ко всему она,И Муза вовсе отвернулась,Презренья горького полна.Теперь напрасно к ней взываю –Увы! сокрылась навсегда.Как свет, я сам ее не знаюИ не узнаю никогда.О Муза, гостьею случайнойЯвлялась ты душе моей?Иль песен дар необычайныйСудьба предназначала ей?Увы! кто знает? рок суровыйВсё скрыл в глубокой темноте.Но шел один венок терновыйК твоей угрюмой красоте…

* * *

Внимая ужасам войны,При каждой новой жертве бояМне жаль не друга, не жены,Мне жаль не самого героя…Увы! утешится жена,И друга лучший друг забудет;Но где-то есть душа одна –Она до гроба помнить будет!Средь лицемерных наших делИ всякой пошлости и прозыОдни я в мире подсмотрелСвятые, искренние слезы –То слезы бедных матерей!Им не забыть своих детей,Погибших на кровавой ниве,Как не поднять плакучей ивеСвоих поникнувших ветвей…

ПРОСТИ

Прости! Не помни дней паденья,Тоски, унынья, озлобленья, –Не помни бурь, не помни слез,Не помни ревности угроз!Но дни, когда любви светилоНад нами ласково всходилоИ бодро мы свершали путь,Благослови и не забудь!

ШКОЛЬНИК

– Ну, пошел же, ради бога!Небо, ельник и песок –Невеселая дорога…Эй! садись ко мне, дружок!Ноги босы, грязно тело,И едва прикрыта грудь…Не стыдися! что за дело?Это многих славных путь.Вижу я в котомке книжку.Так, учиться ты идешь…Знаю: батька на сынишкуИздержал последний грош.Знаю: старая дьячихаОтдала четвертачок,Что проезжая купчихаПодарила на чаек.Или, может, ты дворовыйИз отпущенных?.. Ну, что ж!Случай тоже уж не новый –Не робей, не пропадешь!Скоро сам узнаешь в школе,Как архангельский мужикПо своей и божьей волеСтал разумен и велик.Не без добрых душ на свете –Кто-нибудь свезет в Москву,Будешь в университете –Сон свершится наяву!Там уж поприще широко:Знай работай да не трусь…Вот за что тебя глубокоЯ люблю, родная Русь!Не бездарна та природа,Не погиб еще тот край,Что выводит из народаСтолько славных то и знай, –Столько добрых, благородных,Сильных любящей душой,Посреди тупых, холодныхИ напыщенных собой!

УБОГАЯИ НАРЯДНАЯ

Беспокойная ласковость взгляда,И поддельная краска ланит,И убогая роскошь наряда –Всё не в пользу ее говорит.Но не лучше ли, прежде чем бросимМы в нее приговор роковой,Подзовем-ка ее да расспросим:»Как дошла ты до жизни такой?»Не длинен и не нов рассказ:Отец ее, подьячий бедный,Таскался писарем в Приказ,Имел порок дурной и вредный –Запоем пил – и был буян,Когда домой являлся пьян.Предвидя роковую схватку,Жена малютку уведет,Уложит наскоро в кроваткуИ двери поплотней припрет.Но бедной девочке не спится!Ей чудится: отец бранится,Мать плачет. Саша на кровать,Рукою подпершись, садится,Стучит в ней сердце… где тут спать?Раздвинув завесы цветные,Глядит на двери запертые,Откуда слышится содом,Не шевелится и не дремлет.Так птичка в бурю под кустомСидит – и чутко буре внемлет.Но как ни буен был отец,Угомонился наконец,И стало без него им хуже.Мать умерла в тоске по мужу,А девочку взяла «мадам»И в магазине поселила.Не очень много шили там,И не в шитье была там сила…

2

«Впрочем, что ж мы? нас могут заметить,Рядом с ней?!..» И отхлынули прочь…Нет! тебе состраданья не встретить,Нищеты и несчастия дочь!Свет тебя предает поруганы»И охотно прощает другой,Что торгует собой по призванью,Без нужды, без борьбы роковой;Что, поднявшись с позорного ложа,Разоденется, щеки притретИ летит, соблазнительно лежаВ щегольском экипаже, в народ –В эту улицу роскоши, моды,Офицеров, лореток и бар,Где с полугосударства доходыПоглощает заморский товар.Говорят, в этой улице милойВсё, что модного выдумал свет,Совместилось волшебною силой,Ничего только русского нет –Разве Ванька проедет унылый.Днем и ночью на ней маскарад,Ей недаром гордится столица.На французский, на английский ладИсковеркав нерусские лица,Там гуляют они, пустоты вековойИ наследственной праздности дети,Разодетой, довольной толпой…Ну, кому же расставишь ты сети?Вышла ты из коляски своейИ на ленте ведешь собачонку;Стая модных и глупых людейПровожает тебя вперегонку.У прекрасного пола тоска,Чувство злобы и зависти тайной.В самом деле, жена бедняка,Позавидуй! эффект чрезвычайный!Бриллианты, цветы, кружева,Доводящие ум до восторга,И на лбу роковые слова:»Продается с публичного торга!»Что, красавица, нагло глядишь?Чем гордишься? Вот вся твоя повесть:Ты ребенком попала в Париж,Потеряла невинность и совесть,Научилась белиться и лгатьИ явилась в наивное царство:Ты слыхала, легко обиратьНаше будто богатое барство.Да, не трудно! Но должно входитьВ этот избранный мир с аттестатом.Красотой нас нельзя победить,Удивить невозможно развратом.Нам известность, нам мода нужна.Ты красивей была и моложе,Но, увы! неизвестна, беднаИ нуждалась сначала… О боже!Твой рассказ о купце разрывалНам сердца: по натуре бурлацкой,Он то ноги твои целовал,То хлестал тебя плетью казацкой.Но, по счастию, этот дикарь,Слабоватый умом и сердечком,Принялся за французский букварь,Чтоб с тобой обменяться словечком.Этим временем ты завелаРысаков, экипажи, нарядыИ прославилась – в моду вошла!Мы знакомству скандальному рады.Что за дело, что вся дочистаПредалась ты постыдной продаже,Что поддельна твоя красота,Как гербы на твоем экипаже,Что глупа ты, жадна и пуста –Ничего! Знатоки вашей нацииПорешили разумным судом,Что цинизм твой доходит до грации,Что геройство в бесстыдстве твоем!Ты у бога детей не просила,Но ты женщина тоже была,Ты со скрежетом сына носилаИ с проклятьем его родила;Он подрос – ты его нарядилаИ на Невский с собой повезла.Ничего! Появленье малюткиНе смутило души никому,Только вызвало милые шутки,Дав богатую пищу уму.Удивлялась вся гвардия наша(Да и было чему, не шутя),Что ко всякому с словом «папаша»Обращалось наивно дитя…И не кинул никто, негодуя,Комом грязи в бесстыдную мать!Чувством матери нагло торгуя,Пуще стала она обирать.Бледны, полны тупых сожаленийПотерявшие шик молодцы, –Вон по Невскому бродят как тениРазоренные ею глупцы!И пример никому не наука,Разорит она сотни других:Тупоумие, праздность и скукаЗа нее… Но умолкни, мой стих!И погромче нас были витии,Да не сделали пользы пером…Дураков не убавим в России,А на умных тоску наведем.

* * *

В столицах шум, гремят витии,Кипит словесная война,А там, во глубине России –Там вековая тишина.Лишь ветер не дает покоюВершинам придорожных ив,И выгибаются дугою,Целуясь с матерью-землею,Колосья бесконечных нив…

РАЗМЫШЛЕНИЯ У ПАРАДНОГО ПОДЪЕЗДА

Вот парадный подъезд. По торжественным дням,Одержимый холопским недугом,Целый город с каким-то испугомПодъезжает к заветным дверям;Записав свое имя и званье,Разъезжаются гости домой,Так глубоко довольны собой,Что подумаешь – в том их призванье!А в обычные дни этот пышный подъездОсаждают убогие лица:Прожектеры, искатели мест,И преклонный старик, и вдовица.От него и к нему то и знай по утрамВсё курьеры с бумагами скачут.Возвращаясь, иной напевает «трам-трам»,А иные просители плачут.Раз я видел, сюда мужики подошли,Деревенские русские люди,Помолились на церковь и стали вдали,Свесив русые головы к груди;Показался швейцар. «Допусти», – говорятС выраженьем надежды и муки.Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!Загорелые лица и руки,Армячишка худой на плечах,По котомке на спинах согнутых,Крест на шее и кровь на ногах,В самодельные лапти обутых(Знать, брели-то долгонько ониИз каких-нибудь дальних губерний).Кто-то крикнул швейцару: «Гони!Наш не любит оборванной черни!»И захлопнулась дверь. Постояв,Развязали кошли пилигримы,Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,И пошли они, солнцем палимы,Повторяя: «Суди его бог!»,Разводя безнадежно руками,И, покуда я видеть их мог,С непокрытыми шли головами…А владелец роскошных палатЕще сном был глубоким объят…Ты, считающий жизнью завидноюУпоение лестью бесстыдною,Волокитство, обжорство, игру,Пробудись! Есть еще наслаждение:Вороти их! в тебе их спасение!Но счастливые глухи к добру…Не страшат тебя громы небесные,А земные ты держишь в руках,И несут эти люди безвестныеНеисходное горе в сердцах.Что тебе эта скорбь вопиющая,Что тебе этот бедный народ?Вечным праздником быстро бегущаяЖизнь очнуться тебе не дает.И к чему? Щелкоперов забавоюТы народное благо зовешь;Без него проживешь ты со славоюИ со славой умрешь!Безмятежней аркадской идиллииЗакатятся преклонные дни:Под пленительным небом Сицилии,В благовонной древесной тени,Созерцая, как солнце пурпурноеПогружается в море лазурное,Полосами его золотя, –Убаюканный ласковым пениемСредиземной волны, – как дитяТы уснешь, окружен попечениемДорогой и любимой семьи(Ждущей смерти твоей с нетерпением);Привезут к нам останки твои,Чтоб почтить похоронного тризною,И сойдешь ты в могилу… герой,Втихомолку проклятый отчизною,Возвеличенный громкой хвалой!..Впрочем, что ж мы такую особуБеспокоим для мелких людей?Не на них ли нам выместить злобу? –Безопасней… Еще веселейВ чем-нибудь приискать утешенье…Не беда, что потерпит мужик:Так ведущее нас провиденьеУказало… да он же привык!За заставой, в харчевне убогойВсё пропьют бедняки до рубляИ

пойдут, побираясь дорогой,И застонут… Родная земля!Назови мне такую обитель,Я такого угла не видал,Где бы сеятель твой и хранитель,Где бы русский мужик не стонал?Стонет он по полям, по дорогам,Стонет он по тюрьмам, по острогам,В рудниках, на железной цепи;Стонет он под овином, под стогом,Под телегой, ночуя в степи;Стонет в собственном бедном домишке,Свету божьего солнца не рад;Стонет в каждом глухом городишке,У подъезда судов и палат.Выдь на Волгу: чей стон раздаетсяНад великою русской рекой?Этот стон у нас песней зовется –То бурлаки идут бечевой!..Волга! Волга!.. Весной многоводнойТы не так заливаешь поля,Каквеликою скорбью народнойПереполнилась наша земля, –Где народ, там и стон… Эх, сердечный!Что же значит твой стон бесконечный?Ты проснешься ль, исполненный сил,Иль,судеб повинуясь закону,Всё,что мог, ты уже совершил, –Создал песню, подобную стону,И духовно навеки почил?..

* * *

(Отрывок)

Ночь. Успели мы всем насладиться.Что ж нам делать? Не хочется спать.Мы теперь бы готовы молиться,Но не знаем, чего пожелать.Пожелаем тому доброй ночи,Кто всё терпит, во имя Христа,Чьи не плачут суровые очи,Чьи не ропщут немые уста,Чьи работают грубые руки,Предоставив почтительно намПогружаться в искусства, в науки,Предаваться мечтам и страстям;Кто бредет по житейской дорогеВ безрассветной, глубокой ночи,Без понятья о праве, о боге,Как в подземной тюрьме без свечи…

ПЕСНЯ ЕРЕМУШКЕ

– Стой, ямщик! жара несносная,Дальше ехать не могу! –Вишь, пора-то сенокосная –Вся деревня на лугу.У двора у постоялогоТолько нянюшка сидит,Закачав ребенка малого,И сама почти что спит;Через силу тянет песенкуДа, зевая, крестит рот,Сел я рядом с ней на лесенку,Няня дремлет и поет:«Ниже тоненькой былиночкиНадо голову клонить,Чтоб на свете сиротиночкеБеспечально век прожить.Сила ломит и соломушку –Поклонись пониже ей,Чтобы старшие ЕремушкуВ люди вывели скорей.В люди выдешь, всё с вельможамиБудешь дружество водить,С молодицами пригожимиШутки вольные шутить.И привольная, и празднаяЖизнь покатится шутя…»Эка песня безобразная!– Няня! дай-ка мне дитя! –«На, родной! да ты откудова?»– Я проезжий, городской, –»Покачай; а я покудоваПодремлю… да песню спой!»– Как не спеть! спою, родимая,Только, знаешь, не твою.У меня своя, любимая…Баю-баюшки-баю!В пошлой лени усыпляющийПошлых жизни мудрецов,Будь он проклят, растлевающийПошлый опыт – ум глупцов!В нас под кровлею отеческойНе запало ни одноЖизни чистой, человеческойПлодотворное зерно.Будь счастливей! Силу новуюБлагородных юных днейВ форму старую, готовуюНеобдуманно не лей!Жизни вольным впечатлениямДушу вольную отдай,Человеческим стремлениямВ ней проснуться не мешай.С ними ты рожден природою –Возлелей их, сохрани!Братством, Равенством, СвободоюНазываются они.Возлюби их! на служениеИм отдайся до конца!Нет прекрасней назначения,Лучезарней нет венца.Будешь редкое явление,Чудо родины своей;Не холопское терпениеПринесешь ты в жертву ей:Необузданную, дикую,К угнетателям враждуИ доверенность великуюК бескорыстному труду.С этой ненавистью правою,С этой верою святойНад неправдою лукавоюГрянешь божьего грозой…И тогда-то… – Вдруг проснулосяИ заплакало дитя.Няня быстро встрепенуласяИ взяла его, крестя.«Покормись, родимый, грудкою!Сыт?.. Ну, баюшки-баю!»И запела над малюткоюСнова песенку свою…

ПАПАША

Я давно замечал этот серенький дом,В нем живут две почтенные дамы,Тишина в нем глубокая днем,Сторы спущены, заперты рамы.А вечерней порой иногдаЗдесь движенье веселое слышно:Приезжают сюда господаИ девицы, одетые пышно.Вот и нынче карета стоит,В ней какой-то мужчина сидит;Свищет он, поджидая кого-то,Да на окна глядит иногда.Наконец, отворились ворота,И, нарядна, мила, молода,Вышла женщина…«Здравствуй, Наташа!Я уже думал – не будет конца!»– Вот тебе деньги, папаша! –Девушка села, цалует отца.Дверцы захлопнулись, скрылась карета,И постепенно затих ее шум.»Вот тебе деньги!» Я думал: что ж это?Дикая мысль поразила мой ум.Мысль эта сердце мучительно сжала.Прочь, ненавистная, прочь!Что же, однако, меня испугало?Мать, продающая дочь,Не ужасает нас, так почему же?..Нет, не поверю я!.. изверг, злодей!Хуже убийства, предательства хуже…Хуже-то хуже, да легче, верней,Да и понятней. В наш век утонченныйИзверги водятся только в лесах.Это не изверг, а фат современный –Фат устарелый без места, в долгах.Что ж ему делать? Другого закона,Кроме дендизма, он в жизни не знал,Жил человеком хорошего тонаИ умереть им желал.Поздно привык он ложиться,Поздно привык он вставать,Кушая кофе, помадиться, бриться,Ногти точить и усы завивать;Час или два перед тонким обедомНевский проспект шлифовать.Смолоду был он лихим сердцеедом:Долго ли денег достать?С шиком оделся, приставил лорнеткуК левому глазу, прищурил другой,Мегом пленил пожилую кокетку,И полилось ему счастье рекой.Сладки трофеи нетрудной победы –Кровные лошади, повар-француз…Боже! какие давал он обеды –Роскошь, изящество, вкус!Подлая сволочь глотала их жадно.Подлая сволочь?.. о, нет!Всё, что богато, чиновно, парадно,Кушало с чувством и с толком обед.Мы за здоровье хозяина пили,Мы цаловалися с ним,Правда, что слухи до нас доходили…Что нам до слухов – и верить ли им?Старый газетчик, в порыве усердия,Так отзывался о нем:»Друг справедливости! жрец милосердия!»То вдруг облаял потом, –Верь, чему хочешь! Мы в нем не заметилиПодлости явной: в игре он платил.Муза! воспой же его добродетели!Вспомни, он набожен был;Вспомни, он руку свою тороватуюВечно раскрытой держал,Даже Жуковскому что-то на статуюПо доброте своей дал!Счастье, однако, на свете непрочно –Хуже да хуже с годами дела.Сил ему много отпущено, точно;Да красота изменять начала.Он уж купил три таинственных банки:Это – для губ, для лица и бровей,Учетверил благородство осанкиИ величавость походки своей;Ходит по Невскому с палкой, с лорнетомСорокалетний герой.Ходит зимою, весною и летом,Ходит и думает: «Черт же с тобой,Город проклятый! Я строен, как тополь,Счастье найду по другим городам!»И, рассердись, покидает Петрополь…Может быть, ведомо вам,Что за границей местами есть воды,Где собирается множество дам –Милых поклонниц свободы,Дам и отчасти девиц,Ежели дам, то в замужстве несчастных;Разного возраста лиц,Но одинаково страстных, –Словом, таких, у которых талантЖалкою славой прославиться в светеИ за которых Жорж СандПеред мыслителем русским в ответе.Что привлекает их в город такой,Славный не столько водами,Сколько азартной игройИ… но вы знаете сами…Трудно решить. Говорят,Годы терпенья и плена,Тяжких обид и досадВдруг выкупает измена;Ежели так, то целительность водНе подлежит никакому сомненью.Бурно их жизнь там идет,Вся отдана наслажденью,Оригинален наряд, –Дома одеты, а в людиПолураздеться спешат:Голые спины и голые груди!(Впрочем, не к каждой из дамЭти идут укоризны:Так, например, только лечатся тамСкромные дочери нашей отчизны…)Наш благородный геройТам свои сети раскинул,Там он блистал еще годик-другой,Но и оттудова сгинул.Лет через восемь потомОн воротился в Петрополь,Всё еще строен, как тополь,Но уже несколько хром,То есть не хром, а немножкоСтала шалить его левая ножка –Вовсе не гнулась! ШагалЕю он словно поленом,То вдруг внезапно болталВ воздухе правым коленом.Белый платочек в руке,Грусть на челе горделивом,Волосы с бурым отливом –И ни кровинки в щеке!Плохо!..А вкусы так пошлы и груоы,Дай им красавчика, кровь с молоком…Волк, у которого выпали зубы,Бешено взвыл; огляделся кругомДа и решился… Трудами питатьсяНет ни уменья, ни сил,В бедности гнусной открыто признатьсяПеред друзьями, которых кормил,И удалиться с роскошного пира –Нет! добровольно геройСанктпетербургского модного мираНе достигает развязки такой.Молод – так дело женитьбой поправит,Стар – так игорный притон заведет,Вексель фальшивый составит,В легкую службу пойдет,Славная служба! Наш старый красавецЧуть не пошел было этой тропой,Да не годился… Вот этот мерзавец!Под руку с дочерью! Весь завитой,Кольца, лорнетка, цепочка вдоль груди…Плюньте в лицо ему, честные люди!Или уйдите хоть прочь!Легче простить за поджог, за покражу –Это отец, развращающий дочьИ выводящий ее на продажу!..»Знаем мы, знаем – да дела нам нет,Очень горяч ты, любезный поэт!»Музыка вроде шарманкиОднообразно гудит,Сонно поют испитые цыганки,Глупый цыган каблуками стучит.Около русой НаташиПять молодых усачейПьют за здоровье папаши.Кажется, весело ей.Смотрит спокойно, наивно смеется.Пусть же смеется всегда!Пусть никогда не проснется!Если ж проснется, что будет тогда?Нож ли ухватит, застонет ли тяжкоИ упадет без дыханья, бедняжка,Сломлена ужасом, горем, стыдом?Кто ее знает! Не дай только божеБыть никому в ее коже, –Звать обнищалого фата отцом!

ПЛАЧ ДЕТЕЙ

Равнодушно слушая проклятьяВ битве с жизнью гибнущих людей,Из-за них вы слышите ли, братья,Тихий плач и жалобы детей?«В золотую пору малолетстваВсё живое – счастливо живет,Не трудясь, с ликующего детстваДань забав и радости берет.Только нам гулять не довелосяПо полям, по нивам золотым:Целый день на фабриках колесаМы вертим – вертим – вертим!Колесо чугунное вертится,И гудит, и ветром обдает,Голова пылает и кружится,Сердце бьется, всё кругом идет:Красный нос безжалостной старухи,Что за нами смотрит сквозь очки,По стенам гуляющие мухи,Стены, окна, двери, потолки,Всё и все! Впадая в исступленье,Начинаем громко мы кричать:…Погоди, ужасное круженье!Дай нам память слабую собрать!Бесполезно плакать и молиться –Колесо не слышит, не щадит:Хоть умри – проклятое вертится,Хоть умри – гудит – гудит – гудит!Где уж нам, измученным в неволе,Ликовать, резвиться и скакать!Если б нас теперь пустили в поле,Мы в траву попадали бы – спать.Нам домой скорей бы воротиться…Но за чем идем мы и туда?..Сладко нам и дома не забыться:Встретит нас забота и нужда!Там, припав усталой головоюК груди бледной матери своей,Зарыдав над ней и над собою,Разорвем на части сердце ей…»