Стихотворения

Ходасевич Владислав Фелицианович

* * *

Все тропы проклятью преданы, Больше некуда идти. Словно много раз изведаны Непройдённые пути! Словно спеты в день единственный Песни все и все мольбы… Гимн любви, как гимн воинственный, Не укрылся от судьбы. Но я знаю — песня новая Суждена и мне на миг. Эх, гуди, доска сосновая! Здравствуй, пьяный гробовщик! 4 октября 1906 Москва

Портрету в черной рамке

послание к***

Твои черты передо мной, Меж двух свечей, в гробу черненом. Ты

мне мила лицом склоненным И лба печальной белизной. Ты вдалеке, но мне мила Воспоминаньем тайных пыток… Моей судьбы унылый свиток Ты развернула и прочла. Как помню дни и вечера! Нещадно нас сжимали звенья, — Но не свершились дерзновенья, Моя печальная сестра! Опять вокруг ночная глушь, И «неизменно все, как было», Вновь отвратил свое кормило Сребролюбивый возчик душ. Случайный призрак отошел, И снова нами время правит, И ждем, когда судьба заставит, Вернуть решительный обол… Твои черты передо мной, Меж двух свечей, во гробе черном. Ты мне мила лицом покорным И лба холодной белизной. 11 мая 1907 Лидино

Ночи

Сергею Кречетову

Чуть воют псы сторожевые. Сегодня там же, где вчера, Кочевий скудных дети злые, Мы руки греем у костра. И дико смотрит исподлобья Пустых ночей глухая сонь. В дыму рубиновые хлопья, Свистя, гремя, кружит огонь. Молчит пустыня. Вдаль без звука Колючий ветер гонит прах, — И наших песен злая скука Язвя кривится на губах… Чуть воют псы сторожевые. 7 мая 1907 Лидино

* * *

Опять во тьме. У наших ног Простертых тел укромный шорох, Неясный крик, несмелый вздох И затаенный страх во взорах. Опять сошлись. Для ласк и слез, Для ласк и слез — увы, не скрытых! Кто чашу скорбную вознес, Бокал томлений неизбытых? Кто опрокинул надо мной Полночных мук беззвездный купол, И в этот кубок чьей рукой Подлит отравы малый скурпул? Ужели бешеная злость И мне свой уксус терпкий бросит? И снова согнутая трость Его к устам, дрожа, подносит? Увы, друзья, не отойду! Средь ваших ласк — увы, не скрытых — Еще покорней припаду К бокалу болей неизбытых… Пылай, печальное вино! Приму тебя, как знак заветный, Когда в туманное окно Заглянет сумрак предрассветный. 23–25 мая 1907 Лидино

Кузина

Зарница

Когда, безгромно вспыхнув, молния Как птица глянет с вышины Я затаенней и безмолвнее Целую руки Тишины. Когда серебряными перьями Блеснет в глаза, пахнет в лицо, Над ослепленными деревьями Взметнет зеленое кольцо, — Я вспоминаю: мне обещаны — Последний, примиренный день, И в небе огненные трещины, И озарённая сирень. И мнится: сердце выжжет молния, Развеет боль, сотрет вины, — И все покорней, все безмолвнее Целую руки Тишины. 2 февраля 1907 Москва

Звезда

Выходи, вставай, звезда, Выгибай дугу над прудом! Вмиг

рассечена вода Неуклонным изумрудом. Ты, взнесенная свеча, Тонким жалом небо лижешь, Вкруг зеленого меча Водяные кольца движешь. Ты вольна! Ведь только страсть Неизменно цепи множит! Если вздумаешь упасть, Удержать тебя кто сможет? Лишь мгновенная струя Вспыхнет болью расставанья. В этот миг успею ль я Прошептать мои желанья? 29 мая 1907 Лидино

Стихи о кузине

M"adchen mit dem roten M"undchen

Heinrich Heine

1

Она

Как неуверенна — невинна Ее замедленная речь! И поцелуи у жасмина! И милая покатость плеч! Над взором ласковым и нежным Легко очерченная бровь, — И вот опять стихом небрежным Поэт приветствует любовь! 19 августа 1907 Лидино

2

Старинные друзья

…Заветный хлам витий

Валерий Брюсов

О, милые! Пурпурный мотылек, Над чашечкой невинной повилики, Лилейный стан и звонкий ручеек, — Как ласковы, как тонки ваши лики! В весенний день — кукушки дальней клики, Потом — луной овеянный восток, Цвет яблони и аромат клубники! Ваш мудрый мир как нежен и глубок! Благословен ты, рокот соловьиный! Как хорошо опять, еще, еще Внимать тебе с таинственной кузиной, Шептать стихи, волнуясь горячо, И в темноте, над дремлющей куртиной, Чуть различать склоненное плечо! 13 июля 1907 Лидино

3

Воспоминание

Сергею Ауслендеру

Все помню: день, и час, и миг, И хрупкой чаши звон хрустальный, И темный сад, и лунный лик, И в нашем доме топот бальный. Мы подошли из темноты И в окна светлые следили: Четыре пестрые черты — Шеренги ровные кадрили… У освещенного окна Темнея тонким силуэтом, Ты, поцелуем смущена, Счастливым медлила ответом. И вдруг — ты помнишь? — блеск и гром, И крупный ливень, чаще, чаще, И мы таимся под окном, А поцелуи — глубже, слаще… А после — бегство в темноту, Я за тобой, хранитель зоркий; Мгновенный ветер на лету Взметнул кисейные оборки. Летим домой, быстрей, быстрей, И двери хлопают со звоном. В блестящей зале, средь гостей, Немножко странно и светло нам… Стоишь с улыбкой на устах, С приветом ласково-жеманным, И только капли в волосах Горят созвездием нежданным. 30–31 октября 1907 Петербург

4

Кузина плачет

Кузина, полно… Все изменится! Пройдут года, как нежный миг, Янтарной тучкой боль пропенится И окропит цветник. И вот, в такой же вечер тающий, Когда на лицах рдяный свет, К тебе, задумчиво вздыхающей Вернется твой поэт. Поверь судьбе. Она не строгая, Она берет — и дарит вновь. Благодарю ее за многое, За милую любовь… Не плачь. Ужели не отдаст она Моим устам твои уста? Смотри, какая тень распластана От белого куста! 12 сентября 1907 Москва