Стихотворения
Шрифт:
Сроду нигде не служил, не собираюсь и впредь.
Знаете тайну мою? Моей вы не знаете тайны:
Ночь я провел у Лаисы. Виктор Зоилыч рогат”.
1984
* * *
Весной, проездом, в городе чужом,
В урочный час – расхожая морока.
Как
Шевелится пирамидальный тополь.
Мое почтение, приятель, мне
Сдается, издавна один и тот же
Высокий призрак в молодой листве
В часы свиданий бодрствовал поодаль.
И ночь везде была одна и та же:
Окраина, коробки новостроек,
Цикада, крупный изумруд такси,
Окно в хитросплетеньях винограда,
Свет пыльной голой лампочки над дверью.
Однако перемены налицо,
То бишь приметы опыта. Недаром
Кислоты, соли, щелочь в Н 2 О
Были добавлены.
Наклей на колбу
Ярлык с адамовою головой
И с глаз долой. Но тополь принимает
Всерьез командировочные страсти.
Кого мы ждем? С какого этажа
Странноприимной памяти в круг света
Сейчас сойдет сестра апрельской ночи?
Красавица ли за сорок с лицом
Таким, что совесть оторопевает,
Дитя ли вздорное – в карманах руки,
Разбойничья улыбка на губах, —
Кто б ни была ты, ангел мой, врасплох
Застигнут будет старый лицедей —
Напрасен шепот тополя-суфлера!
Ну дай же верности невесть чему
Торжественную клятву, трудно, что ли?
Патетики не бойся, помяни
Честь, поднебесье, гробовую доску.
А нет – закрой глаза, чтобы в ночном
Пустом дворе воскресло невредимым
Все то, что было деревом, окном,
Огнем, а
1985
* * *
Мне тридцать, а тебе семнадцать лет.
Наверное, такой была Лаура,
Которой (сразу видно не поэт)
Нотации читал поклонник хмурый.
Свиданий через ночь в помине нет.
Но чудом помню аббревиатуру
На вывеске, люминесцентный свет,
Шлагбаум, доски, арматуру.
Был месяц май, и ливень бил по жести
Карнизов и железу гаражей.
Нет, жизнь прекрасна, что ни говорите.
Ты замолчала на любимом месте,
На том, где сторожа кричат в Мадриде,
Я сам из поколенья сторожей.
1986
Два романса
I.
Самолеты летят в Симферополь,
И в Батуми, и в Адлер, и весь
Месяц май пахнет горечью тополь,
Вызывая сердечную резь.
Кто-то замки воздушные строит,
А в Сокольниках бьют соловьи.
В эту пору, как правило, ноет
Несмертельная рана любви.
Зря я гладил себя против шерсти —
Шум идет по ветвям молодым,
Это ветер моих путешествий,
Треволнений моих побратим.
Собирайся на скорую руку,
Мужу тень наведи на плетень,
Наплети про больную подругу,
Кружева на головку надень.
Хочешь, купим билеты до моря?
Хочешь, брошу, мерзавец, семью
И веревочкой старое горе,
Мое лучшее горе завью?
1987
II.
В Переделкине есть перекресток.
На закате июльского дня
Незадолго до вечной разлуки