Стихотворения
Шрифт:
Ступает на участок аварийный,
Снимает красный галстук с тонкой шеи
И яркой тканью машет. Машинист
Выглядывает из локомотива
И понимает: что-то здесь не так.
Умело рычаги перебирает —
И катастрофа предупреждена.
Или другой пример. Несется скорый.
Пути
Похоже, катастрофа неизбежна.
А там ведь люди. Стрелочник-старик
Выходит на участок аварийный,
Складным ножом себе вскрывает вены,
Горячей кровью тряпку обагряет
И яркой тканью машет. Машинист
Выглядывает из локомотива
И понимает: что-то здесь не так.
Умело рычаги перебирает —
И катастрофа предупреждена.
А в наше время, если едет поезд,
Исправный путь лежит до горизонта.
Условия на диво, знай учись,
Или работай, или совмещай
Работу с обучением заочным.
Все изменилось. Вырос пионер.
Слегка обрюзг, вполне остепенился,
Начальником стал железнодорожным,
На стрелочника старого орет,
Грозится в ЛТП его упрятать.
1983
* * *
А. М.
Что-нибудь о тюрьме и разлуке,
Со слезою и пеной у рта.
Кострома ли, Великие Луки —
Но в застолье в чести Воркута.
Это песни о том, как по справке
Сын седым воротился домой.
Пил у Нинки и плакал у Клавки —
Ах ты, господи боже ты мой!
Наша станция как на ладони.
Шепелявит свое водосток.
О разлуке поют на перроне.
Хулиганов везут на восток.
День-деньской колесят по отчизне
Люди, хлеб, стратегический груз.
Что-нибудь
У меня невзыскательный вкус.
Выйди осенью в чистое поле,
Ветром родины лоб остуди.
Жаркой розой глоток алкоголя
Разворачивается в груди.
Кружит ночь из семейства вороньих.
Расстояния свищут в кулак.
Для отечества нет посторонних,
Нет, и все тут, – и дышится так,
Будто пасмурным утром проснулся,
Загремели, баланду внесли, —
От дурацких надежд отмахнулся,
И в исподнем ведут, а вдали —
Пруд, покрытый гусиною кожей,
Семафор через силу горит,
Сеет дождь, и небритый прохожий
Сам с собой на ходу говорит.
1984
* * *
П. М.
Поездка: автобус, безбожно кренясь,
Пылит большаком, не езда, а мученье.
Откуда? куда он? на Верхнюю Грязь?
Из Лога? в Кресты? – не имеет значенья.
Попутчики: дядя с двуручной пилой,
Две тетки, подросток с улыбкой острожной,
Изрядно поддавши мужик пожилой
И в меру поддавши рабочий дорожный.
Кто спит, кто с похмелья, кто навеселе.
В проеме окна поднебесное поле.
Здесь все – вплоть до Гундаревой на стекле —
Смесь яви и сна и знакомо до боли.
Встречь ветру прохожая тащит ведро
Брусники и всякую всячину в торбе.
Есть сходство с известной картиной Коро,
Но больше знакомых деталей и скорби.
Все это, родное само по себе,
Тем втрое родней, что озвучено соло
На третьей, обещанной грозной трубе,
Той самой. И снова деревни и села.