Стихотворения
Шрифт:
А княгиня Ульяна Андреевна
Перед образом молится - молится,
Все земными поклонами частыми…
Отмолилась она, приподнялася,
Утерла рукавом слезы дробные,
Села к зеркалу…
Тихо по городу…
Ночь окошко давно занавесила;
Только с задворка хмельные песни доносятся,
Да Буян под окном кость грызет и полаивает;
Знать, спустили с цепи, да с двора не пошел…
Хоть княгиня сидит перед зеркалом,
А не
Вот горит, оплывает свеча воску ярого,
Вот совсем догораег… Очнулася…
Встрепенулася иволгой чуткою,
Повернула головкой, что вспугнутая,
И каптур стала скидывать, вслушиваясь,
Да взглянула в стекло - и сама усмехнулася,
Таково хорошо усмехнулася,
Что вся сила потемная сгинула,
А за ней отлетела и думушка черная…
Засветила княгиня другую свечу,
Что была под рукою в венецком подсвечнике,
Отстегнула жемчужные запонки -
И забил белый кипень плеча из-под ворота…
Турий гребень взяла, расплела свои косы рассыпчатые,
Стала их полюбовно расчесывать,
Волосок к волоску подбираючи…
Чу! Буян забрехал, да и смолк, - на своих…
Верно, мамка и сенные девушки…
Только нет - не они… Надо быть, на прохожего…
Тишь… мышонок скребет под подполицей…
Клонит сон… очи сами слипаются -
И…
Как крикнет княгиня Ульяна Андреевна:
За плечами стоит кто-то в зеркале!..
Побелела, как холст, только все ж обернулася:
Юрий - князь на пороге стоит, шапку скидывает
И на образ Владимирской крестится…
"Что ты, князь?"
– "Доброй ночи, княгинюшка!
Уж прости, что не в пору, не вовремя…
Ехал мимо: ворота отворены;
На дворе ни души; сени отперты -
Что, мол, так? Дай взойду, хоть непрошеный…
Извини меня, гостя незваного,
Да не бойся: я сам, а не оборотень".
Отдохнула княгиня Ульяна Андреевна,
Только пуще того испугалася,
Заломила себе руки белые:
"Ты уж, князь, говори, не обманывай:
Мужу худо какое случилося?"
– "Что ты? Бог с тобой! Муж здоровехонек.
От него и сегодня есть весточка -
Передам - хочешь, что ль?.."
А глаза так и искрятся -
На расстегнутый ворот уставились…
Поняла наконец, догадалася:
Вся зарделася, очи потупила,
Вся дрожит, а рука - что свинцовая:
Застегнет либо нет впору запонку…
А сама говорит: "Благодарствуем!
За себя и за мужа я кланяюсь!..
Не
Что беда и в чужую светлицу заглядывает,
Да не к полночи, князь, было б сказано…
Буде словом каким я обмолвилась,
Мужа нет, стало быть, нет и разума,
А что люди у нас разгулялися,
По твоей же, по княжеской милости".
Шапкой оземь ударил:
"Послушай же:
Ты полюбишь аль нет нас, Ульяна Андреевна?
Коль не волей возьму, так уж силою
И в охапке снесу на перину пуховую".
Как промолвил, она развернулася,
И откуда взялся у ней нож - богу ведомо,
Только в грудь не попала князь Юрию,
А насквозь пронизала ему руку левую…
"Так-то?" - только и вымолвил - вон пошел…
А поутру княгиню Ульяну Андреевну
Взяли из дому сыщики княжеские,
Обобрали весь дом, где рука взяла,
А ее самое в поруб кинули
Да уж кстати пришибли Буяна дубиною:
Не пускал из ворот ее вынести.
Весел князь Семеон, весел - радошен,
Правит к Новому Торгу по залесью,
А за ним целый стан на возах так и тянется:
Все с добром не нажитым, не купленным -
Бердышом и мечом с поля добытым.
Весел князь - видно, слышал пословицу:
Удался бы наезд, уж удастся приезд.
Ой, неправда!.. Гляди, из-за кустика,
Почитай - что у самой околицы,
Двое вышли на путь на дороженьку…
Видит князь: конюх Борька и с Яковом - стольником
Подбегают и в ноги ему поклонилися,
Бьют челом под копытами конскими…
"Что вы, что вы, ребята, рехнулися,
Аль бежали с чего - нибудь из дому?"
– "Осударь, - молвил Яков, - уж впрямь, что рехнулися,
Не гадав под беду подвернулися:
Ведь бедою у нас ворота растворилися,
Все от мамушки Мавры Терентьевны…
Я обухом ее и пришиб, ведьму старую,
Да повинен, что раньше рука не поднялася…"
И рассказывать князю стал на ухо,
Чтобы лишнее ухо не слышало.
Конюх Борька ему подговаривает:
"И Буяна ни за что ни про что ухлопали…"
Закусил губы князь. "Ладно!.. С версту осталося?.."
– "Меньше, князь - осударь, тут рукой бы подать".
Уж ударил же князь аргамака острогами -
Вихорь - вихрем влетел он на двор к князю Юрию.
А уж тот на крыльце дожидается,
Слезть с коня помогает, взял за руку,
Поклонился до самого пояса, речь повел:
"Так-то мне, Семеон, ты послуживаешь?
Бабе, сдуру-то, волю дал этакую,