Стихотворения
Шрифт:
Полуночных теней, попрежнему мне мил,
Ты будто говоришь: "Я верил и любил -
Я верю и люблю… Помолимся и вонмем! "
И следом за тобой мелькают все они,
Все, сердцу моему знакомые, родные, -
Былые образы и призраки былые.
Как над могилами блудящие огни,
Они колеблются и теплются уныло,
И в этих огоньках и в каждой вспышке их
Горит частица дум, частица чувств моих,
Упавшая слезой над свежею могилой.
Толпой
Сбираетеся вы, возлюбленные тени,
Когда раскинет ночь мерцающие сени
И полы темные небесного шатра.
Все вы вокруг меня, вы живы, вы воскресли.
Не правда ли - вы здесь, вы не обман пустой?
Но… если вы - мечта и вызваны мечтой?
Но если нет вас здесь и нет нигде… Но если…
Молчи, лукавый ум, сомнений не буди:
Я верю пламенно в присутствие не сущих,
Я верю - есть союз меж живших и живущих,
Как есть бессмертие и вечность впереди!
(16 декабря 1856 г.)
ТЫ ПЕЧАЛЬНА
(кому-то)
Ты печальна, ты тоскуешь,
Ты в слезах, моя краса…
А слыхала ль в старой песне:
"Слезы девичьи - роса"?
Поутру на поле пала,
А к полудню нет следа…
Так и слезы молодые
Улетают навсегда,
Словно росы полевые, -
Знает бог один - куда.
Развевает их и сушит
Жарким пламенем в крови
Вихорь юности мятежной,
Солнце красное любви.
(с. Кораллово. 30 июля 1857 г.)
"Убей меня, боже всесильный…"
Убей меня, боже всесильный,
Предвечною правдой своей,
Всей грозною тайной могильной
И всем нарекомым убей -
Любви ты во мне не погубишь,
Не сдержишь к бессмертью порыв:
Люблю я - затем, что ты любишь,
Бессмертен - затем, что ты жив!
(19 октября 1857 г.)
ЦЕРЕРА
(посвящается графу Григорию Александровичу)
(Кушелеву - Безбородко)
(Rachette me feeit.)
Октябрь… Клубятся в небе облака,
Уж утренник осеребрил слегка
Поблекшие листы березы и осины,
И окораллил кисть поспелую рябины,
И притупил иголки по соснам…
Пойти к пруду: там воды мертво-сонны,
Там в круг сошлись под куполом колонны,
И всепечальнице земли воздвигнут храм,
Храм миродержице - Церере…
Там
Я часто по вечерним вечерам,
Сидел один на каменной
И в высь глядел, и в темной той выс'и
Одна звезда спадала с небеси,
Вслед за другой мне прямо в душу… Тени
Ложилися на тихий пруд тогда -
Так тихо, что не слышала вода.
Не слышали и темные аллеи
И на воде заснувшие лилеи…
Одни лишь сойка с иволгой не спят:
Тревожат песней задремавший сад, -
И этой песне нет конца и меры…
Но вечно нем громадный лик Цереры…
На мраморном подножии, в венце
Из стен зубчатых, из бойниц и башен, -
Стоит под куполом, величественно-страшен,
Спокоен, и на бронзовом лице
Небесная гроза не изменит улыбки…
А очертания так женственны и гибки,
И так дрожат в руках богини ключ
И пук колосьев, что сама природа,
А не художник, кажется, дала
Ей жизнь и будто смертным предрекла:
"Склонитесь перед ней - вот сила и свобода! "
Но вот, без мысли, цели и забот,
Обходит храм, по праздникам, народ:
На изваяние не взглянет ни единый,
И разве сторожил, к соседу обратясь,
Укажет: "Вон гляди! беседку эту князь
Велел построить в честь Екатерины".
Загадка
Развязанные, вполне живые разговоры,
Язвительный намек и шуточка подчас,
Блестящие, как сталь отпущенная, взоры
И мягкий голос ваш смущают бедных нас.
Но угадайте, что поистине у вас
Очаровательно и сердце обольщает?
В раздумье вы?.. Так я шепчу вам на ушко:
Кто знает вкус мой, тем и угадать легко,
А кто не знает, пусть посмотрит: угадает…
"Не верю, господи, чтоб ты меня забыл…"
Не верю, господи, чтоб ты меня забыл,
Не верю, господи, чтоб ты меня отринул:
Я твой талант в душе лукаво не зарыл,
И хищный тать его из недр моих не вынул.
Нет! в лоне у тебя, всесильного творца,
Почиет Красота и ныне и от века,
И ты простишь грехи раба и человека
За песни Красоте свободного певца.
Малиновке
Да! Ты клетки ненавидишь,
Ты с тоской глядишь в окно;
Воли просишь… только, видишь,
Право, рано: холодн'о
Пережди снега и вьюгу:
Вот олиствятся леса,
Вот рассыпется по лугу
Влажным бисером роса!
Клетку я тогда открою
Ранним - рано по утру -
И порхай, господь с тобою,
В крупноягодном бору.
Птичке весело на поле
И в лесу, да веселей
Жить на воле, петь на воле
С красных зорек до ночей…