Стихотворения

Кузмин Михаил Алексеевич

Опять затопил я печи И снова сижу один, По-прежнему плачут свечи, Как в зиму былых годин. И ходит за мною следом Бесшумно отрок нагой. Кому этот гость неведом? В руке самострел тугой. Я сяду — и он за мною Стоит, мешает читать; Я лягу, лицо закрою, — Садится ко мне на кровать. Он знает одно лишь слово И все твердит мне его, Но слушать сердце готово, Что сердцу известно давно. Ах, отрок, ты отрок милый, Ты друг и тюремщик мой, Ты шепчешь с волшебной силой, А

с виду — совсем немой.

«Слезы ревности влюбленной…»^*

Слезы ревности влюбленной, Словно уголь раскаленный, Сердце мучат, сердце жгут. Извиваясь, не слабея, Все впивается больнее В тело прежней страсти жгут. Слезы верности влюбленной, Словно жемчуг умиленный, Что бросает нам гроза, Словно горные озера, Словно набожные взоры, Словно милого глаза.

«Смирись, о сердце, не ропщи…»^*

Смирись, о сердце, не ропщи: Покорный камень не пытает, Куда летит он из пращи, И вешний снег бездумно тает. Стрела не спросит, почему Ее отравой напоили; И немы сердцу моему Мои ль желания, твои ли. Какую камень цель найдет? Врагу иль другу смерть даруя, Иль праздным на поле падет — Все с равной радостью беру я. То — воля мудрого стрелка, Плавильщика снегов упорных, А рана? рана — не жалка Для этих глаз, ему покорных.

«О, радость! в горестном начале…»^*

О, радость! в горестном начале Меня сковала немота, И ни сомнений, ни печали Не предали мои уста. И слез моих, бессильных жалоб Не разболтал послушный стих, А что от стона удержало б, Раз ветер в полночи не стих? Но тайною грозой омытый, Нежданно свеж и зелен луг, И буре, утром позабытой, Не верь, желанный, верный друг.

«Ах, не плыть по голубому морю…»^*

Ах, не плыть по голубому морю, Не видать нам Золотого Рога, Голубей и площади Сан-Марка. Хорошо отплыть туда, где жарко, Да двоится милая дорога, И не знаю, к радости иль к горю. Не видать открытых, светлых палуб И судов с косыми парусами, Золотыми в зареве заката. Что случается, должно быть свято, Управляем мы судьбой не сами, Никому не надо наших жалоб. Может быть, судьбу и переспорю, Сбудется веселая дорога, Отплывем весной туда, где жарко, И покормим голубей Сан-Марка, Поплывем вдоль Золотого Рога К голубому, ласковому морю!

«Ветер с моря тучи гонит…»^*

Ветер с моря тучи гонит, В засиявшей синеве Облак рвется, облак тонет, Отражался в Неве.   Словно вздыбив белых коней,   Заскакали трубачи.   Взмылясь бешеной погоней,   Треплют гривы космачи. Пусть несутся в буйных клочьях По

эмали голубой, О весенних полномочьях Звонкою трубя трубой.

Февраль-май 1911

V. Оттепель^*

С. Л. И<онину>

«Ты замечал: осеннею порою…»^*

Ты замечал: осеннею порою Какой-то непонятною игрою Судьба нас иногда теплом дарит, А россыпь звезд все небо серебрит, Пчелиному уподобляясь рою.   Тогда плащом себя я не закрою,   Закутавшись, как зябкий сибарит.   Лишь календарь про осень говорит.   Ты замечал? Пусть вьюги зимние встают горою; На вешний лад я струны перестрою И призову приветливых харит. Ведь то, что в сердце у меня горит И что, коль хочешь, я легко утрою, Ты замечал.

«Нет, не зови меня, не пой, не улыбайся…»^*

Нет, не зови меня, не пой, не улыбайся, Прелестный призрак новых дней! Кипящий юноша; стремись и ошибайся, Но я не стал ли холодней! Чем дале, тем быстрей сменяются виденья, А жизни быстрый круг — так мал. Кто знал погони пыл, полеты и паденья, Лишь призрак, призрак обнимал. О юность красная, смела твоя беспечность, Но память зеркала́ хранит, И в них увидишь ты минутной, хрупкой вечность И размагниченным магнит. Что для тебя найду? скажи, какой отплатой Отвечу я на зов небес? Но так пленителен твой глаз зеленоватый, И клоуна нос, и губ разрез! Так хочется обнять и нежно прикоснуться Бровей и щек, ресниц и век! Я спал до этих пор; пора, пора проснуться: Все — мимолетность, это — век. Слепая память, прочь, прочь зеркала обмана! Я знаю, призрак тот — живой: Я вижу в первый раз, горит впервые рана. Зови меня, зови! я твой!

«Я не знаю, не напрасно ль…»^*

Я не знаю, не напрасно ль Повстречались мы в пути? Я не знаю, не опасно ль Нам вдвоем с тобой идти?   Я не знаю, стар иль молод   Тот, кто любит в сотый раз,   Но, восторженный, проколот   Светлой парой карих глаз. Лишь одно я знаю — даром Эта встреча не пройдет: Пораженное ударом, Сердце вздрогнет и падет.

«С какою-то странной силой…»^*

С какою-то странной силой Владеют нами слова, И звук немилый иль милый, Как будто романа глава. «Маркиза» — пара в боскете И праздник ночной кругом. «Левкои» — в вечернем свете На Ниле приютный дом. Когда назовут вам волка — Сугробы, сумерки, зверь. Но слово одно: «треуголка» Владеет мною теперь. Конечно, тридцатые годы, И дальше: Пушкин, лицей, Но мне надоели моды И ветошь старых речей. И вижу совсем я другое: Я вижу вздернутый нос И Вас, то сидя, то стоя, Каким я Вас в сердце унес.