Стихотворения

Кузмин Михаил Алексеевич

«Я твой до дна… бери и пей…»

Я твой до дна… бери и пей: Моя любовь неистощима, Бескрайна, как простор степей, И, как судьба, непоправима. За что, зачем тебя люблю? Позором крою иль прославлю? Но пусть с собой тебя гублю — Живым тебя я не оставлю. Как жертву, сердце я держу: Трепещет, бьется на ладони, И близок час, когда заржут На смерть обещанные кони.

«Ютясь в тени тенистых ив…»

Ютясь в тени тенистых ив, Раздумчиво смотрю в аллею. О прошлых днях я не жалею: Чего жалеть

уж, разлюбив? Как будто едет, молчалив, Ездок влюбленнейший в лилею. Ютясь в тени, я не жалею Раскатной радости мотив. Какой блаженной тишью нив Утишен, я живу и млею?.. — Нет! прошлых дней я не жалею, Узнав дней нынешних прилив.

«Вы — белое бургундское вино…»^*

Вы — белое бургундское вино, Где дремлет сладостно струя шампани, И резвится, и пенится заране, Восторга скрытого оно полно. Вы — персик, румянеющий янтарно: Пьянит и нежит девственный пушок. Не правда ль, вы тот стройный пастушок, Которым бредила царица Арно? В вас светится таинственный топаз, Как отголосок солнца, еле-еле. Оживлено дыханием апреля Веселье светлых и лукавых глаз.

«Зачем мне россказни гадалки…»^*

Зачем мне россказни гадалки, Какой мне ждать еще весны, Когда очей твоих фиалки Мне льют весеннейшие сны? Зовут томительно и нежно В неведомую даль идти, И сердце сладостно-мятежно Готово к новому пути. Когда б веселые равнины И пасмурные все места Могли пройти мы до кончины, Как и теперь — уста в уста!

«Разве можно дышать, не дыша…»^*

Разве можно дышать, не дыша, Разве можно ходить, не вставая, Разве можно любить, коль другая Не ответит влюбленно душа? Ах, без солнца бессолнечен день, Холодны водопадные реки, И с трудом подымаются веки, Если голову ломит мигрень. Разве странно, что, только любя, Я дышу, и пишу, и мечтаю, Что нигде я покоя не знаю, Проведя полчаса без тебя?

«Еще не скоро разбухнут почки…»^*

Еще не скоро разбухнут почки И до апреля ведь далеко, А я читаю простые строчки — И мне так радостно-легко. Мы все умеем лицемерить И за словом в карман не лезть, Но сердцу хочется так верить, Что ваши строчки — благая весть. Я верю, верю. К чему порука? Ведь я не скептик, не педант, Но ревность — это такая мука, Какой не выдумал и Дант.

«Склоненный ангел на соборе…»^*

Склоненный ангел на соборе Свой пламенник бросает в твердь, Исчезла с яростью во взоре Растоптанная смертью смерть. Дрожит восторженная ода В гудении колоколов. Все улицы полны народа, Как будто чудный свой улов «Ловец людей» сюда на сушу Весь выкинул. Вдали пальба. — Ожесточеннейшую душу Растопит радостью мольба. Иду с тобой. Весь мир — безлюден, Толпы как нет, лишь ты да я. Для нас одних так праздник чуден. Идем дыханье затая. И в сердце огненной горою Не купина — горящий лес Поет: «Тобой, одним тобою Сегодня навсегда воскрес!»

«Ни вид полей в спокойной дали…»

Ни

вид полей в спокойной дали, Ни мир безоблачных небес, Ни полные простой печали Старинные напевы месс Мне не дают успокоенья, Не льют мне сладостной любви. — Все то же темное волненье Бунтует в сумрачной крови. И я, водя тоскливым оком, Вдруг падаю тебе на грудь, — И вот к живительным истокам Уж найден долгожданный путь. И нет уж тяжести безмерной, Светло и вольно впереди, Когда прижмусь я к верной, верной Твоей целованной груди.

«Глупое сердце все бьется, бьется…»

Глупое сердце все бьется, бьется — Счет ведет… Кажется, вот-вот сейчас разобьется — Нет, живет… Вы перержавели, вы устали, Мысли, сны. — Но вдруг воспрянешь упрямей стали, Ждешь весны. Весны не будет, весны не будет. Ложь, все ложь! Сердце! когда же страданье убудет… Когда умрешь?

«Мы думали, кончилось все…»^*

Мы думали, кончилось все, Захлопнулась дверь… Почему? Отчего? Не знаю… Милый, поверь, поверь: Мое сердце всегда твое! Кончилось все навек, Лежу, не смыкая век… Вспоминаю Твое письмо, Жестокие разговоры… Белой ночи бельмо Белеет сквозь бледные шторы… Что это? сон? Бесшумно двери открылись… Остановились Вы на пороге. Ни радостный стон, Ни крик Моей не выдал тревоги… Долгий, долгий миг! Смотрю, раскрыв глаза, — Так, это вы… Только нет в руках ваших палки… Так близки и так новы. На глазах чуть блестит слеза… Заплаканные фиалки! Целуете… запах эфира Знаком… Но зачем, зачем? Как жилец иного мира, Гость мой ласков и нем. Жутко слегка и легко мне… Целую, целую в уста. Теперь я знаю: запомни! Без тебя моя жизнь пуста. С тобой пройду до могилы, Измена — ложь! И будешь мне так же милый, Даже когда умрешь. Я знаю (и тверд я в вере): Когда мне будет невмочь, Вы тихо откроете двери, Как в эту ночь. В дверце зеркального шкапа Видна ваша шляпа С большими полями. Вы стоите без палки… Не увянут в могильной яме Заплаканные фиалки! Раскрою глаза все шире, Жуткий, сладкий сон… В знакомом, мертвом эфире Чувствую: это он.

Февраль-август 1913

II. Холм вдали^*

«Счастливый сон ли сладко снится…»^*

Счастливый сон ли сладко снится, Не грежу ли я наяву? Но кровли кроет черепица… Я вижу, чувствую, живу… Вот улицы и переулки, На палках вывески висят; Шаги так явственны и гулки, Так странен старых зданий ряд. Иль то страницы из Гонкура, Где за стеной звучит орган? Но двери немца-винокура Зовут в подвальный ресторан. И знаю я, что за стеною Ты, милый, пишешь у окна. За что безмерною ценою Отплата мне судьбой дана? И кажется, что в сердце, в теле Разлит любовный водоем… Подумать: более недели Мы проживем с тобой вдвоем!