Стихотворения

Клюев Николай Алексеевич

<1915>

* Есть в Ленине керженский дух, *

(Из цикла "Ленин")

Есть в Ленине керженский дух, Игуменский окрик в декретах, Как будто истоки разрух Он ищет в "Поморских ответах". Мужицкая ныне земля, И церковь — не наймит казенный, Народный испод шевеля, Несется глагол краснозвонный. Нам красная молвь по уму: В ней пламя, цветенье сафьяна, — То Черной Неволи басму Попрала стопа Иоанна. Борис, златоордный мурза, Трезвонит Иваном Великим, А Лениным — вихрь и гроза Причислены к ангельским ликам. Есть в Смольном потемки трущоб И привкус хвои с костяникой, Там нищий колодовый гроб С останками Руси великой. "Куда схоронить мертвеца", — Толкует удалых ватага. Поземкой пылит с Коневца, И плещется взморье-баклага. Спросить бы у тучки, у звезд, У зорь,

что румянят ракиты… Зловещ и пустынен погост, Где царские бармы зарыты. Их ворон-судьба стережет В глухих преисподних могилах… О чем же тоскует народ В напевах татарско-унылых?

1918

* Не верьте, что бесы крылаты, — *

Не верьте, что бесы крылаты, — У них, как у рыбы, пузырь, Им любы глухие закаты И моря полночная ширь. Они за ладьею акулой, Прожорливым спрутом, плывут; Утесов подводные скулы — Геенскому духу приют. Есть бесы молчанья, улыбки, Дверного засова, и сна… В гробу и в младенческой зыбке Бурлит огневая волна. В кукушке и в песенке пряхи Ныряют стада бесенят. Старушьи, костлявые страхи — Порука, что близится ад. О, горы, на нас упадите, Ущелья, окутайте нас! На тле, на воловьем копыте Начертан громовый рассказ. За брашном, за нищенским кусом Рогатые тени встают… Кому же воскрылья с убрусом Закатные ангелы ткут?

1916

* Хорошо ввечеру при лампадке *

Хорошо ввечеру при лампадке Погрустить и поплакать втишок, Из резной низколобой укладки Недовязанный вынуть чулок. Ненаедою-гостем за кружкой Усадить на лежанку кота И следить, как лучи над опушкой Догорают виденьем креста, Как бредет позад дремлющих гумен, Оступаясь, лохмотница-мгла… Всё по-старому: дед, как игумен, Спит лохань и притихла метла. Лишь чулок — как на отмели верши, И с котом раздружился клубок. Есть примета: где милый умерший, Там пустует кольцо иль чулок, Там божничные сумерки строже, Дед безмолвен, провидя судьбу, Глубже взор и морщины… О, Боже — Завтра год, как родная в гробу!

<1915>

* Бродит темень по избе, *

Бродит темень по избе, Спотыкается спросонок, Балалайкою в трубе Заливается бесенок: "Трынь да брынь, да тере-рень…" Чу! Заутренние звоны… Богородицына тень, Просияв, сошла с иконы. В дымовище сгинул бес, Печь, как старица, вздохнула. За окном бугор и лес Зорька в сыту окунула. Там, минуючи зарю, Ширь безвестных плоскогорий, Одолеть судьбу-змею Скачет пламенный Егорий. На задворки вышел Влас С вербой, в венчике сусальном. Золотой, воскресный час, Просиявший в безначальном.

<1915>

* Обозвал тишину глухоманью, *

Обозвал тишину глухоманью, Надругался над белым "молчи", У креста простодушною данью Не поставил сладимой свечи. В хвойный ладан дохнул папиросой И плевком незабудку обжег. Зарябило слезинками плёсо, Сединою заиндевел мох. Светлый отрок — лесное молчанье, Помолясь на заплаканный крест, Закатилось в глухое скитанье До святых, незапятнанных мест. Заломила черемуха руки, К норке путает след горностай… Сын железа и каменной скуки Попирает берестяный рай.

Между 1914 и 1916

ПРОГУЛКА

Двор, как дно огромной бочки, Как замкнутое кольцо; За решеткой одиночки Чье-то бледное лицо. Темной кофточки полоски, Как ударов давних след, И девической прически В полумраке силуэт. После памятной прогулки, Образ светлый и родной, В келье каменной и гулкой Буду грезить я тобой. Вспомню вечер безмятежный, В бликах радужных балкон И поющий скрипкой нежной За оградой граммофон, Светлокрашеную шлюпку, Вёсел мерную молву, Рядом девушку-голубку — Белый призрак наяву… Я всё тот же — мощи жаркой Не сломил тяжелый свод… Выйди, белая русалка, К лодке, дремлющей у вод! Поплывем мы… Сон нелепый! Двор, как ямы мрачной дно, За окном глухого склепа И зловеще и темно.

<1907>

* Где вы, порывы кипучие, *

Где вы, порывы кипучие, Чувств безграничный простор, Речи проклятия жгучие, Гневный насилью укор? Где вы, невинные, чистые, Смелые духом борцы, Родины звезды лучистые, Доли народной певцы? Родина, кровью облитая, Ждет вас, как светлого дня, Тьмою кромешной покрытая, Ждет —

не дождется огня! Этот огонь очистительный Факел свободы зажжет Голос земли убедительный — Всевыносящий народ.

<1905>

НА ЧАСАХ

На часах у стен тюремных, У окованных ворот, Скучно в думах неизбежных Ночь унылая идет. Вдалеке волшебный город, Весь сияющий в огнях, Здесь же плит гранитных холод Да засовы на дверях. Острый месяц в тучах тонет, Как обломок палаша; В каждом камне, мнится, стонет Заключенная душа. Стонут, бьются души в узах В безучастной тишине. Все в рабочих синих блузах, Земляки по крови мне. Закипает в сердце глухо Яд пережитых обид… Мать родимая старуха, Мнится, в сумраке стоит, К ранцу жалостно и тупо Припадает головой… Одиночки, как уступы, Громоздятся надо мной. Словно глаз лукаво-грубый, За спиной блестит ружье, И не знаю я — кому бы Горе высказать свое. Жизнь безвинно-молодую Загубить в расцвете жаль, — Неотступно песню злую За спиною шепчет сталь. Шелестит зловеще дуло: "Не корись лихой судьбе. На исходе караула В сердце выстрели себе И умри безумно молод, Тяготенье кончи дней…" За тюрьмой волшебный город Светит тысячью огней. И огни, как бриллианты, Блесток радужных поток… Бьют унылые куранты Череды унылой срок.

<1907>

* Я надену черную рубаху *

Я надену черную рубаху И вослед за мутным фонарем По камням двора пройду на плаху С молчаливо-ласковым лицом. Вспомню маму, крашеную прялку, Синий вечер, дрёму паутин, За окном ночующую галку, На окне любимый бальзамин, Луговин поёмные просторы, Тишину обкошенной межи, Облаков жемчужные узоры И девичью песенку во ржи: Узкая полосынька Клинышком сошлась — Не вовремя косынька На две расплелась! Развилась по спинушке, Как льняная плеть, — Нe тебе, детинушке, Девушкой владеть! Деревца вилавого С маху не срубить — Парня разудалого Силой не любить! Белая березонька Клонится к дождю… Не кукуй, загозынька, Про судьбу мою!.. Но прервут куранты крепостные Песню-думу боем роковым… Бред души! То заводи речные С тростником поют береговым. Сердца сон, кромешный, как могила! Опустил свой парус рыбарь-день. И слезятся жалостно и хило Огоньки прибрежных деревень.

<1908>

ОБИДИН ПЛАЧ

В красовитый летний праздничек, На раскат-широкой улице, Будет гульное гуляньице — Пир — мирское столованьице. Как у девушек-согревушек Будут поднизи плетеные, Сарафаны золоченые, У дородных добрых молодцов, Мигачей и залихватчиков, Перелетных зорких кречетов, Будут шапки с кистью до уха, Опояски соловецкие, Из семи шелков плетеные. Только я, млада, на гульбище Выйду в старо-старом рубище, Нищим лыком опоясана… Сгомонятся красны девушки, Белолицые согревушки, — Как от торопа повального Отшатятся на сторонушку. Парни ражие, удалые За куветы встанут талые, Притулятся на завалины Старики, ребята малые — Диво-дпвное увидючи, Промежду себя толкуючи: "Чья здесь ведьма захудалая Ходит, в землю носом клюючи? Уж не горе ли голодное, Лихо злое, подколодное, Забежало частой рощею. Корбой темною, дремучею, Через лягу — грязь топучую, Во селенье домовитое, На гулянье круговитое? У нас время недогуляно, Зелено вино недопито, Девицы недоцелованы, Молодцы недолюбованы, Сладки пряники не съедены, Серебрушки недоменяны…" Тут я голосом, как молотом, Выбью звоны колокольные: "Не дарите меня золотом, Только слухайте, крещеные: Мне не спалось ночкой синею Перед Спасовой заутреней. Вышла к озеру по инею, По росе медвяной, утренней. Стала озеро выспрашивать, Оно стало мне рассказывать Тайну тихую поддонную Про святую Русь крещеную. От озерной прибауточки, Водяной потайной басенки, Понабережье насупилось, Пеной-саваном окуталось. Тучка сизая проплакала — Зернью горькою прокапала, Рыба в заводях повытухла, На лугах трава повызябла… Я поведаю на гульбище Праздничанам-залихватчикам, Что мне виделось в озерышке, Во глуби на самом донышке. Из конца в конец я видела Поле грозное, убойное, Костяками унавожено. Как на полюшке кровавоём Головами мосты мощены, Из телес реки пропущены, Близ сердечушка с ружья паля, О бока пуля пролятыва, Над глазами искры сыплются… Оттого в заветный праздничек На широкое гуляньице Выйду я, млада, непутною, Встану вотдаль немогутною, Как кручинная кручинушка, Та пугливая осинушка, Что шумит-поет по осени Песню жалкую свирельную, Ронит листья — слезы желтые На могилу безымянную".