Стихотворная повесть А. С. Пушкина «Медный Всадник»
Шрифт:
Макогоненко Г. П. Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы: 1830–1833. Л., 1974.
Осповат А. Л. Вокруг «Медного всадника» // Известия / АН СССР. Серия ОЛЯ. 1984. Т. 43. № 3.
Рябинина Н. А. К проблеме литературных источников поэмы А. С. Пушкина «Медный Всадник» // Болдинские чтения. Горький. 1977.
Сидяков Л. С. «Пиковая дама», «Анджело» и «Медный всадник»: К характеристике художественных исканий Пушкина второй болдинской осени // Болдинские чтения. Горький, 1979.
Соловьева О. С. «Езерский» и «Медный всадник». История текста // Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л., 1960.
Тименчик Р. Д. «Медный всадник» в литературном сознании начала XX
Тоддес Е. А. К изучению «Медного всадника» // Пушкинский сборник. Рига, 1968.
Тойбин И. М. Пушкин. Творчество 1830-х годов и вопросы историзма. Воронеж, 1976.
Томашевский Б. В. Комментарии // Пушкин А. С. Стихотворения: В 3 т. Л., 1955. Т. 1. С. 693–694.
Томашевский Б. В. Петербург в творчестве Пушкина // Пушкинский Петербург. Л.,1949.
Тынянов Ю. Н. Пушкин II Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1969.
Федотов Г. В. Певец империи и свободы // Федотов Г. В. Новый град. Ы.-У., 1952.
Худошина Э. И. Жанр стихотворной повести в творчестве А. С. Пушкина. Л, 1974.
Щеголев П. Е. Текст «Медного всадника» // «Медный всадник»: Петербургская повесть А. С. Пушкина. Пг., 1923.
Якобсон Р. О. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон Р. О. Работы по поэтике / Вступ. ст. Вяч. Вс. Иванова; Сост. и общ. ред. М. Л. Гаспарова. М., 1987.
ПРИЛОЖЕНИЕ
«МЕДНЫЙ ВСАДНИК» В ИНТЕРПРЕТАЦИЯХ
Отрывки и извлечения
Цель Приложения — дать не антологию исследований о «Медном Всаднике», а приближающиеся по своему характеру к реферату выдержки из них, чтобы читатель мог почувствовать самую динамику постоянной смены углов зрения на повесть: это работы Виссариона Григорьевича Белинского (1811–1848), Павла Васильевича Анненкова (1812 <или 1813) 1887), Дмитрия Сергеевича Мережковского (1886–1941), Валерия Яковлевича Брюсова (1873–1924), Владислава Фелщиановича Ходасевича (1886–1939), Андрея Белого (псевд. Бориса Николаевича Бугаева; 1880–1934), Бориса Михайловича Энгельгардта (1887–1942), Льва Васильевича Пумпянского (1894–1940). Выдержки из статей печатаются либо по собраниям сочинений их авторов, либо по первоисточникам, указанным в конце каждой работы. Орфография и пунктуация приведены в соответствие с современными нормами; цитаты из произведения А. С. Пушкина и написание имен его героев даются в том виде, в каком приводят их интерпретаторы повести.
Необходима одна оговорка. Следует помнить, что истинный текст «Медного Всадника» медленно пробивал себе дорогу. Поэтому, например, В. Г. Белинский читал вариант, «обработанный» В. А. Жуковским; П. В. Анненков был знаком с рукописями, но не знал еще выводов статьи П. И. Бартенева «„Медный всадник”: Вновь найденные стихи А. С. Пушкина» (Русский архив. 1881. № 5); В. Я. Брюсов писал свою статью для пушкинского Собрания сочинений под ред. С. А. Венгерова, издания, сыгравшего огромную роль в текстологическом изучении творчества гениального русского поэта, и т. д. Таким образом, различия в оценках порой объясняются тем, что интерпретаторы работали с разными редакциями текста.
Не все из включенных в настоящую подборку (и размещенных согласно хронологии их выхода из печати) работ выдержали испытание временем. Так, очень резкими были отзыв И. Н. Розанова о статье Б. М. Энгельгардта (См.: Голос минувшего. 1918. № 1–2. С 324–325; без названия), выступление Б. В. Томашевского «По поводу книги „Ритм как диалектика”. Ответ Андрею Белому» (Звезда. 1929. № 8. С. 203–208); суждение о концепции В. Ф. Ходасевича, которое высказал (не
Белинский В. Г
Сочинения Александра Пушкина
Статья одиннадцатая и последняя
«Медный всадник» многим кажется каким-то странным произведением, потому что тема его, по-видимому, выражена не вполне. По крайней мере страх, с каким побежал помешанный Евгений от конной статуи Петра, нельзя объяснить ничем другим, кроме того, что пропущены слова его к монументу. (…)
Условьтесь в том, что в напечатанной поэме недостает слов, обращенных Евгением к монументу, — и вам сделается ясна идея поэмы, без того смутная и неопределенная. Настоящий герой ее — Петербург. Оттого и начинается она грандиозною картиною Петра, задумывающего основание новой столицы, и ярким изображением Петербурга в его теперешнем виде.
(…)
В… беспрестанном столкновении несчастного с «гигантом на бронзовом коне» и в впечатлении, какое производит на него вид Медного всадника, скрывается весь смысл поэмы; здесь ключ к ее идее…
(…)
В этой поэме видим мы горестную участь личности, страдающей как бы вследствие избрания места для новой столицы, не подвергалось гибели столько людей, и наше сокрушенное сочувствием сердце, вместе с несчастным, готово смутиться; но вдруг взор наш, упав на изваяние виновника нашей славы, склоняется долу…
Мы понимаем смущенною душою, что не произвол, а разумная воля олицетворены в этом Медном всаднике, который, в неколебимой вышине, с распростертою рукою, как бы любуется городом… И нам чудится, что, среди хаоса и тьмы этого разрушения, из его медных уст исходит творящее «да будет!», а простертая рука гордо повелевает утихнуть разъяренным стихиям… И смиренным сердцем признаем мы торжество общего над частным, не отказываясь от нашего сочувствия к страданию этого частного… (…) Да, эта поэма — апофеоза Петра Великого, самая смелая, самая грандиозная, какая могла только прийти в голову поэту, вполне достойному быть певцом великого преобразователя России… (…) И мерою трепета при чтении этой «Петриады» должно определяться, до какой степени вправе называться русским всякое русское сердце…
(…)
Анненков П.В
Общественные идеалы А. С. Пушкина
Из последних лет жизни поэта
…В беспрестанных пробах передать свое созерцание в такой форме, которая покорила бы внимание публики, — Пушкин дошел до самого блестящего выражения его в великолепной поэме: «Медный Всадник» (1833 г.)…Обезумевший от горя, ничтожный потомок знатного боярского рода — и современный коломенский чиновник — осмеливается укорять великого императора во всех своих несчастиях и даже посягает на угрозу перед бронзовым ликом его, в котором он внезапно открывает того человека, который лишил его фамилию гражданского значения, низвел его самого в ряды бездольного служаки и косвенно настиг, даже после своей смерти, в последнем его убежище — сердечном счастии, унесенном наводнением в основанном им Петербурге.