Стилист. Том II
Шрифт:
— А может, что покрепче?
— Коньяк?
— Давай! И лимончик порежь.
— А тебе можно? Ты же вроде на таблетках…
— В небольших дозах яд — лекарство, как говорит наш любимый Чазов. Свою норму я знаю. А вы, Алексей, не откажетесь?
— Почту за честь. Но сначала хотелось бы закончить с причёской, тут работы осталось на пятнадцать минут.
— А я смотрю, какая-то ты у меня, Галина, сегодня растрёпа, оказывается, попал в разгар процесса. Тогда, конечно, занимайтесь причёской, а я на кухне сам покомандую.
Уложились мы даже чуть раньше. Леонид Ильич тем временем уже расставил на кухонном столе тарелочки с ломтиками сыра, копчёной колбасы и посыпанными сахаром
— О, настоящая красотка! — похвалил Брежнев мою работу. — Милости прошу к столу!
Мы сели, я на палец разлил спиртное по стоявшим здесь же бокалам и, прежде чем выпить за именинника, протянул ему коробку мужской туалетной воды. Франция, обошлась недешево, но, я надеялся, это поможет сразу установить контакт.
— Поздравляю, Леонид Ильич!
— Ох ты, спасибо, Алексей, не ожидал.
Галина улыбалась, глядя на отца. И в её глазах я видел настоящую, дочернюю нежность.
— А с меня подарок вечером, — сказала она. — Папочка, любимый, с днём рождения тебя!
— За именинника! — поддакнул я, поднимая свой бокал.
Чокнулись, выпили, закусили, чем бог послал. Я снова налил. Снова выпили.
— Может, тебе хватит? — спросила Галина у отца, когда я начал разливать по третьей.
— Да что тут пить, Галка?! Вот в прежние годы… Эх, здоровье уже не то, и Чазов посадил меня на таблетки. А без них уснуть не могу, всю ночь ворочаюсь, всякая ерунда в голову лезет. Правда, целый день потом сонный ходишь, сам не своей.
Леонид Ильич покосился на меня. Понятно, пошёл приватный разговор, а тут посторонний завис, вроде как нужно ему намекнуть, что пора бы уже, раз дело сделал, отбывать восвояси. Что ж, пора вставить свои пять копеек.
— Леонид Ильич, Галина пригласила вас к себе по моей просьбе. Это у меня к вам важный разговор.
Брежнев с упрёком покосился на дочь, поиграл бровями, пожевал губами, и всё-таки выдавил из себя:
— Вот оно как… Ну что ж, я готов вас выслушать.
Не знаю уж, что он собирался услышать от парикмахера, жалобу на начальников или просьбу об улучшении жилплощади. Похоже, я сумел его удивить, когда завёл разговор о его самочувствии, в целях сохранения которого пора бы уже подумать о выходе на покой, а дела передать более молодым коллегам.
— Смотри ты, у нас даже парикмахеры в курсе состояния моего здоровья! — с долей раздражения воскликнул Брежнев. — Галя, это ты что ли про меня всё ему рассказала?
— Не всё, а то, что касается вашего здоровья, — ответил я за кусавшую губы и притихшую Галину. — Вы немало сделали для страны, но — простите за прямоту — чем дольше будете оставаться у штурвала, тем судно всё больше будет крениться на бок. Настало время коррелировать курс, уступить своё место людям, которые реально что-то соображают в экономике.
— И кто же это у нас такой умный? Кому я должен уступить? — сдвинул густые брови генсек.
— Хотя бы Косыгину. А заодно собрать группу учёных-экономистов, настоящих учёных, для которых на первом месте наука, а не государственные награды и премии. Пусть сидят и думают, как вытягивать страну из болота, в которое она погружается всё глубже и глубже. Они должны взять всё лучшее из мировой экономики, без оглядки на коммунистические идеалы, чтобы думали не о том, как завоевать космос, а о том, как накормить каждого жителя Советского Союза. Иначе этот колосс на глиняных ногах однажды попросту рухнет.
На побагровевшем лице генерального секретаря ЦК КПСС появилось странное выражение, словно он чем-то подавился, а отхаркнуть не может. Я даже испугался, не хватит ли того апоплексический удар, то бишь инсульт, но вроде бы обошлось. Кровь
— И кто же это тебя такому научил, а? — с металлом в голосе поинтересовался он, переходя на «ты». — Откуда ты такой умный выискался? Может, тебя подослали вражеские спецслужбы? Решили через дочь подобраться?
— Папа, не надо…
— Помолчи, Галина! Не до тебя сейчас. Я вот пытаюсь выяснить, что это за человек сидит со мной за одним столом и пьёт со мной коньяк?
— Человек я обычный, просто немного соображающий в политической и экономической ситуациях, — сказал я спокойно. — Повторюсь, всеми расчётами должны заниматься специалисты. Неужели вы не замечаете, что происходит с экономикой страны? Или вам подсовывают прилизанные отчёты, из которых видно, как замечательно и беззаботно живётся советскому человеку? Вы уж простите меня за откровенность, но коммунизм у нас наступил, наверное, только для комсомольских и партийных лидеров, имеющих возможность пользоваться такими благами, о которых простой заводчанин, инженер или ткачиха могут только мечтать. Одни спецпайки и спецобслуживание чего стоят! Только вот когда вы последний раз бывали в обычном московском магазине? Не как генеральный секретарь, когда к вашему визиту завозят десятки сортов колбасы, а после вашего отъезда их тут же убирают с прилавков, а как рядовой обыватель? И это ещё Москва находится в привилегированном положении, па полках провинциальных магазинов килька в томате да «Завтрак туриста», а за варёной колбасой выстраиваются километровые очереди. Вот эту туалетную воду, что я вам подарил, тоже ведь так просто не укупишь, а во всём мире она продаётся спокойно. Да что там говорить, жители 1/6 части суши до сих пор не знают, что такое туалетная бумага. Все по старинке подтираются газетами с портретами, извиняюсь, вождей. Можно, конечно, поставить в заслугу государству бесплатные жилье, медицину и образование, но тут тоже не всё так просто. Бесплатный сыр, сами знаете, где бывает, но это уже вам расскажут экономисты, если, конечно, у них хватит на такой поступок смелости.
В кухне повисло тягостное молчание, только слышно было, как тикает за цепочками гирек маятник настенных часов. Леонид Ильич задумчиво посмотрел на бокал в своей руке, затем поднёс его ко рту и одним махом влил в себя порцию коньяка. Пожевал губами, глянул на меня исподлобья:
— Я знаю, что у нас за колбасой очереди стоят, не так уж я и далёк от народа. И что выбор на прилавках не такой уж и большой, тоже знаю. Вот только нашей стране пришлось пережить самую разрушительную войну в истории, от которой мы до сих пор оправиться не можем. А сегодня Запад снова бряцает оружием, и нам приходится тратить огромные средства на вооружение. Давайте мы завалим магазины колбасой, а завтра придут американцы, и нам что, встречать их хлебом-солью? Автоматов-то у нас не будет, мы всё на колбасу потратили.
— Если уж на то пошло, то Германия от войны пострадала не меньше, западным немцам тоже пришлось восстанавливать страну из руин. Однако сегодня у них одна из крепчайших экономик мира. Понятно, благодаря «плану Маршалла» немцы получили неплохую материальную помощь. Но думаю, они и без того может чуть позже, но поставили бы свою экономику на ноги. Теперь мы видим то, что видим. Они не бросают миллиарды на освоение космоса, мы же ввязались с американцами в заранее проигрышную «лунную гонку». И даже проиграв её, продолжаем отправлять на орбиту пилотируемые корабли, хотя могли бы ограничиться спутниками связи, реально приносящими пользу. С ракетами, но без штанов. Видимо, рядовые советские граждане должны намазывать эти ракеты на хлеб вместо масла и на дырявые зубы вместо пломб.