Still in Love With You
Шрифт:
— Папочка, хочешь я нарисую тебе усы, как у мамы? — Максон молча кивнул, явно до сих пор не понимая, что к чему здесь было. — Жди своей очереди.
— Тогда, нарисуешь их мне вечером, — ответил он. — Я зашёл взять кое-какие вещи.
Он открыл ящик стола, достал несколько печатей и направился обратно к выходу. Напоследок он обернулся, бросив сначала взгляд на Крисс, потом на меня и вышел.
POV Максон
Я вошёл в библиотеку, надеясь наконец-то отвлечься от дел и почитать. Голова гудела от работы. Крик отца
Где-то зазвонил телефон. Я огляделся, но никого в библиотеке не было. Через некоторое время телефон угомонился, но не прошло и минуты, как трель вновь повторилось. Знать бы, где этот телефон? Что за безалаберность, бросать вещи где попало? Я прошёл к дивану, откуда шёл звон. Сунув руку между подушками, я наконец-то нашёл всё никак не успокаивающийся аппарат. Мелодия затихла, когда я собрался было ответить. Положив трубку на стол, я сел на диван и закрыл глаза. Но не тут то было. Телефон зазвонил в третий раз.
— Привет мам. Почему так долго трубку не брала? — затараторил детский голос. — Я уже хотела тёте Алане звонить.
— Боюсь, это не твоя мама, — улыбнулся я.
— Ой, а кто это? — пискнул голосок, но я не успел ответить, она затараторила вновь. — Простите, я думала, телефон принадлежит маме. Вы не могли бы её позвать?
— А кто твоя мама? — улыбнулся я, уже предполагая, кого она сейчас назовёт.
— Её зовут Оливия Крайтон. Она работает учителем музыки у принцессы.
— Должно быть, твоя мама просто забыла телефон в библиотеке. Сейчас уже поздно, она спит.
— Нет, мы всегда с ней в это время разговариваем. Она ждёт моего звонка после вечерних процедур, — ответила девочка. Её голос был очень бодрым, даже не сказать, что она была больна. — Простите, я не представилась, и вам не дала возможности.
— Знаете, вы очень похожи на свою маму, — рассмеялся я. — Сначала говорите, потом интересуетесь, — девочка лишь хмыкнула. — Меня зовут Максон, а тебя?
— Ой, — послышался грохот и мне пришлось отнять трубку от уха. — Простите, — пропыхтела она. — Ой, не так, — заикалась она. — Простите, Ваше Высочество. Я… Меня зовут Идлин Крайтон.
— Приятно с тобой познакомиться. Твоя мама многое о тебе рассказывала.
— Правда? — изумилась она. — И что она говорила? — немного заикаясь, спросила она. «Может не стоило ей говорить своё имя? Теперь она явно боялась меня».
— Многое, и только хорошее, — ответил я. — Я видел твои снимки. Они очень качественные для твоего возраста. В свои восемь я даже не мечтал достигнуть такого мастерства, — приукрасил я.
— Правда? — снова спросила она. — То есть, вам понравилось?
— Да. Ты умеешь находить необычное в обычном. Только тебе не хватает иногда резкости, порой получается слишком расплывчато, когда ты фотографируешь вблизи.
— Я знаю. Камера такая. Я пробовала менять настройки, но ничего не
— Новые камеры не всегда хорошие. У меня есть очень старые модели, и они снимают намного лучше, чем новые.
— Вы так говорить, словно у вас их там сотни.
— Нет, — рассмеялся я. — Пара десятков, не более.
— Всё равно круто, — хмыкнула она.
— Я мог бы тебе их показать.
— П-правда? — поперхнулась она, а потом уже грустно добавила: — Я думаю, это плохая идея.
— Почему?
— Во-первых, я сейчас не в состоянии куда-либо ехать. А во-вторых, мама будет против.
— Насчёт первого, — серьёзно начал я. — Я знаю, что ты в больнице. Необязательно сейчас, можно и потом, когда ты поправишься. И я уверен, что это произойдёт очень скоро.
— Даже если операция пройдёт успешно, то остаётся реабилитация, которая может занять год, а то и больше.
— Я подожду, — улыбнулся я. — А что касается второго, то я беру твою маму на себя.
— Вы самонадеянны, — выдала она.
— Почему? — рассмеялся я в ответ, услышав с какой издевкой она произнесла эту фразу, словно бы я говорил не с восьмилетней девочкой, а с самой Оливией.
— Мама крепкий орешек. Её переспорить почти невозможно. И в любом споре, вы всегда будете неправы, даже если на самом деле были правы.
— Как это мне знакомо, — хмыкнул я. — Я уже испытал на себе всю прелесть характера твоей мамы.
— Она хоть и вредная, но очень добрая. Она самая лучшая в мире мама. И она очень красивая, хотя раньше выглядела ещё лучше.
— Да, красивая, — согласился я, мечтательно улыбаясь. — В каком смысле раньше?
— До авиакатастрофы, — немножко с задержкой ответила она.
— Я видел её ранние фотографии в газете. Вроде, одно лицо, — нахмурился я, припоминая фото, которое видел уже очень давно. Конечно, я мог уже и забыть всё. Стоило поискать старые газеты, чтобы удостовериться в этом.
В коридоре послышались быстрые шаги, и уже через несколько секунд в комнату вошла Оливия, и заметив меня, резко остановилась, увидев телефон в моих руках.
— Это мой телефон? — возмутилась она.
— А вот и твоя мама, — загробным голосом ответил я.
— Она вас видит?
— Да.
— Тогда бегите, только телефон бросьте где-нибудь по дороге. Она выберет его, чтобы сначала поговорить со мной, а у вас появится фора в две или три минуты.
— Хороший план, но я предпочитаю сражение бегству. До свидания, Идлин, было приятно с тобой познакомиться. Запомни меня весёлым и смелым, потому что я вряд ли переживу этот вечер, — произнёс я и протянул трубку Оливии, напоследок услышав звонкий смех Идлин. — Только не бейте, — улыбнулся я. Оливия смерила меня взглядом, который ничего хорошего мне не сулил.