Still in Love With You
Шрифт:
Меня немного удивило то, что она не ушла. Поставив фонарик на тумбочку, я поспешил за ней на кухню. Оливия уже что-то искала в холодильнике, вытаскивая заморозки. Издав победный клич, она достала лёд и высыпала его в полотенце.
— Спасибо, — произнёс я, садясь на стул и прикладывая к носу холодный компресс.
— Больно? — поинтересовалась она, заметив, как я поморщился.
— Бывало и похуже, — пожал я плечами. — Если кто-то решится напасть на вас поздно вечером, то этот человек десять раз потом об этом пожалеет.
— Я не специально, — пролепетала она. — По крайней мере, в этот раз
— Простите, я не смог удержаться, — рассмеялся я.
— Вот и получили, — хмыкнула она.
— От вас я получил уже достаточно. У меня такое чувство, что вы взяли себе за цель окончательно меня искалечить. За что?
— За всё хорошее, — отмахнулась она, осматривая кухню и, заметив небольшую книжку, начала её листать.
— Любите готовить? — поинтересовался я, когда мне надоело сидеть в тишине.
— Есть немного, — пожала она плечами. Снова наступила тишина, прерываемая шелестом страниц кулинарной книги. Наконец, Оливия закрыла её. — Хотите горячий шоколад?
— Да, — улыбнулся я. Оливия начала обыскивать кухонные шкафчики, открывая дверцы одна за другой. — С детства не пил горячий шоколад. Мама делала мне его до семи лет, а потом отец сказал, что я уже не ребёнок и пора бы прекратить пить сладкое на ночь.
— Думаю, ничего страшного не произойдёт, если вы станете маленьким мальчиком всего на одну ночь. Обещаю, я ничего не расскажу королю, — улыбнулась она. — Идлин жить не может без горячего шоколада. Я каждый вечер готовила его, а потом мы забирались в постель и я читала ей сказки, пока она не уснёт, — её голос дрогнул.
— Не переживайте, я верю, что вы скоро вернётесь к этой традиции, — искренне ответил я. Она кивнула, выливая в маленькую кастрюльку молоко. Через десять минут передо мной уже стояла кружка с напитком. — Вкусно! — произнёс я, сделав пару глотков. — Завидую Идлин. Стоит ей только попросить, и уже через несколько минут перед ней будет стоять горячий шоколад.
Оливия скромно улыбнулась.
— Ваше Высочество, — начала она. — Я бы хотела поговорить о прошлом вечере. Я сожалею, что ударила вас. Я поверила глупым слухам, абсолютно не имея прав обвинять вас в чём-то. И то, что я напилась, тоже не лучшая часть из того, что я сделала.
— Двадцать три пятьдесят семь, — оповестил я.
— Что? — непонимающе спросила она.
— Суббота, шестое ноября, время: двадцать три пятьдесят семь, — я кивнул в сторону часов, висевших на стене. — Вы сказали запомнить день недели, число и время, когда вы извинитесь. — губы Оливии дрогнули в улыбке. — Почему вы решили, что у меня есть любовница? Откуда вообще появились такие мысли?
— Я не могу сказать, кто сообщил мне об этом. Просто примите то, что я импульсивная, взбалмошная, глупая женщина, которой сказали неправду, и которая пошла сломя голову рубить с плеча.
— Ладно, — нехотя ответил я. — Но почему передумали?
— Мне объяснили, что я всё неправильно поняла. — Оливия сделала глоток. — Хм, приятно пить что-то не алкогольное.
— Вы уходите от темы.
— Потому что не хочу говорить об этом. Я поняла, что совершила ошибку, которая стоила вашего доверия. Я не хотела вот так пройтись по вашим чувствам, но на тот момент, я думала, что вы
— Извинения приняты, — задумчиво произнёс я, дождавшись её откровений. Что ж, мы оба запутались и не нашли пока что никакого выхода.
— Значит, мир?
— Мир, — улыбнулся я. — Только я вас настоятельно прошу: прекратите меня бить.
— Постараюсь, — рассмеялась она. — Но ничего не обещаю, — я не cмог сдержать улыбки. Оливия с каждой секундой всё больше и больше покоряла меня. И это страшило. Я не был больше мальчишкой, чтобы совершать необдуманные поступки. Я был женат, был отцом и без зазрения совести сейчас любовался прекрасной улыбкой Оливии, её голубыми глазами, наслаждался её чарующим звонким голосом и восхищался её несгибаемым характером.
Но страшило больше всего её сходство с Америкой. Не могли ли мои чувства к Оливии смешаться с теми, что я чувствовал к Америке? Оливия могла быть права: я мог влюбиться в призрак давно покинувшей меня девушки. Мог принять желаемое за действительность, но, в конце концов, правда откроется мне и окажется так, что Оливия будет мне безразлична, как в своё время Крисс. Но могла ли Оливия стать мне безразличной? Она была такой яркой, что можно было легко обжечься. Была такой стойкой, что вряд ли её могло что-то сломить. Имел ли я права врываться в её жизнь?
— О чём вы разговаривали с Крисс?
— Как на духу выложила, что у нас с вами что-то есть, — я поперхнулся и с недоверием посмотрел на неё. — Шучу, — отмахнулась она. «Ничего себе шуточки!» — Просто болтали о том, о сём.
— Вы знаете, что она больна? — рискнул спросить я. Крисс бы не позволила подпустить к себе постороннего человека, если бы не была в нём уверена. К тому же, Крисс и меня сейчас не подпускала. Она словно отгородилась от меня и не давала себе помочь. С этим сложно было бороться. Её поведение пугало меня, но как бы я не пытался к ней подобраться, она запирала все двери, отталкивая меня.
— Да, — вздохнула Оливия. — Я восхищаюсь её выдержкой. Она хороший человек и не заслуживает того, что с ней происходит. Это подло и неправильно. Скрытый враг, у которого нет лица, лишь одно название. Она могла бы стать прекрасной королевой, такой же милосердной и справедливой, как ваша мама.
— Да, она сильная, — улыбнулся я, но в душе был налёт страха, от которого я не мог избавиться. Крисс ускользала от меня. Она таяла прямо на глазах, а я ничего не мог сделать.
— Она сказала, что это наследственное, — задумчиво произнесла Оливия. — Это ведь не отразится на Кэролайн?