Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
"Нужды войны бывают жестокими. Я не мог взять их с собой, когда впереди настоящая битва.
Трусливые отрицатели с луками и засадами - мы их достанем.
И если удача улыбается дважды, найдем и Шаренас Анкаду, влившуюся в их преступное сообщество. Предатели ходят стадами".
Лейтенант Аркандас подъехала и отдала честь.
– Сир, нас заметили.
– Отлично, - рявкнул Халлид.
– Если будет необходимо,
– Лошадей они оставят позади, под охраной полдюжины солдат. Он ожидал подвижного боя, но противник скоро застрянет на неровной земле, среди глубокого снега и завалов выжженного леса.
Даже время не смогло избавить местность от запаха пожара - то ли это едкий смрад жженой смолы, то ли просто вонь гниющей древесины. Насилие запятнало землю. И все же, заметил себе Халлид Беханн, стаскивая белые перчатки, преступления не пятнают кожу, не портят цвет лица. "Отсюда урок: прощеные преступления как бы не существуют. Благословение делает лица заново невинными". – Лейтенант.
– Сир?
– Равнять строй. Мы идем к деревьям.
– Разведка докладывает: там скопилось много отрицателей, сир.
– На что и надеюсь! Да, они проявили изрядную смелость. Извлечем из этого выгоду?
– Да, сир!
Он поглядел на подчиненную.
– Сомнения, Аркандас?
– Что они будут биться? Никак нет. Но мне не нравятся стрелы. Тогда нам придется бежать к ним, чтобы луки не дали преимущества над железными клинками.
– Именно. Будем лить их кровь, пока не смешаются. И тогда начнем погоню.
Она чуть помедлила с ответом.
– Сир, возможно, Урусандер уже ведет Легион по южной дороге.
Морщась, Халлид кивнул.
– Едва закончим тут, выступим на юг.
– Да, сир. Солдаты будут рады.
– А сейчас не рады? Тогда напомните им, лейтенант: у каждого дня свои наслаждения.
Она ушла выполнять приказы. Халлид Беханн вынул меч и подозвал солдата со щитом.
– Держись рядом и смотри в оба, Сарторил. У негодяев нет чести.
Из укрытия леса Глиф следил, как легионеры формируют линию загонщиков, за ней шагают еще три неровные шеренги. Рядом присела Лаханис, ножи наготове в пепельно-серых руках. Глядя на нее, трепещущую в нетерпении, он пробормотал: - Спокойнее, прошу. Нужно их заманить. Среди деревьев продвижение будет неровным. А эти щиты покажутся им лишней обузой. Решат, что опасность от стрел миновала.
Женщина раздраженно зашипела.
– Они увидят, как мы отступаем. Опять. Они будут кричать, насмехаться. А когда наконец полетят стрелы, проклянут нас как трусов.
– Тебе и прочим Мясникам останется много раненых, сможете их прикончить, - напомнил Глиф.
– Только выжидайте, пока останется мало способных сражаться.
– Твой жрец ничего не знает о битвах.
– Это не битва, Лаханис. Это охота. Так загоняют зверей на неудобное место и потом
– Рано или поздно, - предсказала она, - вы, трясы, научитесь драться, не отступая ни на шаг.
– Для этого нам понадобятся доспехи и клинки.
– Он кивнул в сторону наступающих легионеров.
– Сегодня будет первый урожай.
Она стукнула плоскостью ножа по запястью.
– Поняв ошибку, Глиф, они постараются отступить назад, на ровное место. Позволь мне с Мясниками встать позади, ожидая их отхода.
– Лаханис...
– Они желают, чтобы их вела я! Они познали радость честного боя - пришли ко мне! Твои охотники! Не презирай их!
Он оглянулся, зная, что Нарад затаился где-то среди густого леса. Уже не солдат, уже не тот, кто стоит среди охотников -воинов. Нет, как лорд Урусандер не пойдет в битву - разве что в отчаянный момент - так и Нарад слишком важен, чтобы рисковать собой. "Ведьмы нашли его и служат ему. Шаманы называют его своим принцем. Говорят о старых богах, лишенных веры и поклонников, ставших лишь тенями. Но они все еще существуют на грани мира. Как обломки шторма на урезе воды.
Потерянные собираются, чтобы строить дом мечты. Дозорный принимает всех".
– Глиф!
Он кивнул.
– Отлично. Но подождите, пока они не удалятся, и убейте всех раненых и бегущих.
– Никто не выживет, - посулила Лаханис и двинулась к двум десяткам приверженцев.
"К своим Мясникам. В лесах умение свежевать добычу - обычное дело. Она взяла обычное слово и превратила в кошмар.
Таковы дети войны".
Утро выдалось холодным, но пот обильно оросил ладони, и Глиф надежнее перехватил лук. "Я вышел из воды, грезя о смерти. Покинул озеро, выплакав в воду последнее горе. Размалевал лицо пеплом, превратив в маску. Но пепел уже не нужен, ибо маска стала лицом.
Нарад говорит о битве. Но не этой. Говорит о войне. Но не этой. Он говорит о береге, но мы не видим никакого берега.
И что? Сегодня у нас есть вот это".
– Ближе, мать твою!
– крикнула Аркандас.
Телра подняла щит и прижалась к лейтенанту.
– Почему бы не влезть под вашу куртку, сир?
– Следи, скоро полетят стрелы!
– Они снова отступают, - заметила Телра и ругнулась, попав ногой в скрытую снегом нору. Она тяжело дышала, горло болел от холодного воздуха. Солдат высвободила ногу, запыхтела и пошла дальше.
Аркандас стояла, ожидая.
– Но ведь не бегут?
– Не бегут, сир. Устраивая такую вот ловушку, вам не нужно особенно отрываться от жертвы.