Сто лет безналом
Шрифт:
— Удалось! — радостно воскликнул Гермес и огляделся по сторонам.
Заметив призраков, Гермес удивленно воскликнул:
— Харон? Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь…
Бог поднялся на ноги, сделал несколько приседаний, разгоняя застоявшуюся кровь.
— А ты, я так понимаю, избранник кадуцея? — полуутвердительно спросил Гермес. — Харон, неужели ты решил тряхнуть стариной и снизойти к нам, сирым?
— Эх, молодежь, — по-старчески закряхтел Харон, вы ж сами ничего сделать не можете! Вот и приходится… —
— Тела свои, я так полагаю, вы оставили возле ворот в качестве якорей?
— Да, проницательный мой, — ответил лодочник. — Вот только как ты думаешь проскочить мимо сторуких? Они хоть и туповаты, но договор честно отрабатывают…
— А мы и не собираемся выходить во плоти, — ответил Гермес.
— А мы это кто? — уточнил Харон.
— Я и Зевс, — ответил Гермес. — Сейчас разбужу старика, и рванем к выходу.
— Только давай быстрей, мои силы на исходе! — поторопил лодочник.
— Хорошо, — пообещал Гермес, — это не займет много времени.
Он подошел к неподвижному отцу и прикоснулся к макушке Зевса кадуцеем. Зевс вздрогнул и обессилено привалился к спинке кресла. Гермес взял отца за плечо:
— Пора!
Зевс тряхнул кудрявой головой, его взгляд прояснился.
— Действуй! — сказал он сыну.
Гермес без усилий вонзил заостренный наконечник кадуцея в сердце верховного бога. Зевс стиснул зубы и вырвал посох из своего тела. Затем, слабеющей рукой вогнал посох в шею Гермеса и без сил рухнул к подножию своего трона. Кадуцей исчез, открывая страшную рану, но Гермес и не подумал зажать её рукой. Кровь толчками выплескивалась из большой дыры с рваными краями. Некоторое время Гермес стоял, затем медленно опустился на колени. Силы внезапно оставили его, и он ничком упал на окровавленную землю.
— Чего это они? — испуганно спросил Харона Дубов.
— Им нужно избавиться от тел, — пояснил лодочник, — иначе они не смогут покинуть Тартар. Если бы у них оставались силы…
От тела Зевса отделился бородатый призрак, через секунду к нему присоединился призрак Гермеса.
— Мы готовы! — отрапортовал Гермес. — Веди!
Таранов озабоченно прохаживался возле бездыханных тел Харона и Дубова, изредка бросая настороженные взгляды на странных великанов. Сотников также старался не выпускать гекатонхейров из поля зрения. Но великаны не проявляли интереса к пришельцам и занимались какими-то своими, непонятными простым смертным, делами.
— Слушай, Михалыч, — прошептал Олег, привлекая внимание Таранова, — как вообще такие твари могут существовать?
— Не знаю, — пожал плечами изобретатель, — после всего увиденного здесь, я потерялся… Вся система мироустройства, которую я себе представлял — рухнула в одночасье. Не представляю, как жить дальше!
— Значит, я не один такой! — радостно воскликнул Олег. — Уж очень жуткая картинка вырисовывается.
Договорить он не успел — из аспидно-черного провала ворот неожиданно выскочит клубок светящихся призраков. Он стремительно развалился надвое. Половинки клубка наскоро ввинтились в неподвижные тела. Гекатонхейры что-то заворчали и вразвалочку приблизились к людям.
— Вернулис-с-сь? — один из великанов с шумом втянул ноздрями воздух и подозрительно оглядел лежащие на земле тела. Неожиданно Харон чихнул, затем открыл глаза и сел.
— Вернулись, вернулись, — ворчливо ответил он, поднимаясь на ноги.
— С-с-транно пах-х-хнеш-шь, — прошипело существо.
— Так я же только из Тартара, — ни чуть не смущаясь, ответил лодочник. — Ты уж, наверное, забыл, как сам смердил, выбравшись из Вечной Бездны? А я вот, в отличие от тебя, все прекрасно помню!
Харон приблизился к Дубову какой-то странной вихляющей походкой. В его руке материализовался кадуцей, которым лодочник ткнул Прохора в область сердца. Мраморная бледность мертвеца сменилась слабым румянцем щек.
— Ну вот, — довольно заметил Харон, — жив-здоров ваш приятель! А вы боялись!
Сотников приник ухом к груди Прохора — сердце еще недавно мертвого товарища уверенно билось.
— Жив! — радостно воскликнул Олег, тормоша Дубова.
— Да не тряси ты его так! — Харон положил руку на плечо Сотникову. — Дай парню очухаться. Чай не каждый день из мертвых восстает…
Олег перестал трясти бесчувственное тело Прохора. Но едва он отпустил его, как Дубов забился в конвульсиях, а изо рта хлынула пена.
— Не трогай! — каким-то неестественно звонким голосом крикнул Олегу лодочник. — Сейчас само все пройдет.
Харон оказался прав: Дубов вскоре затих. Лодочник опустился перед телом на колени и легонько дунул в лицо Прохору.
— Вставай!
Дубов открыл глаза и испуганно осмотрелся по сторонам.
— Все нормально, — сказал Харон. — Мы вернулись.
Дубов дрожащими руками ощупал свое тело.
— Я жив? — прошептал он.
— Жив! — вновь крикнул Сотников, обнимая Прохора. — Сегодня день чудес…
— Чудеса начнутся, когда мы уйдем отсюда подальше, — многозначительно намекнул лодочник.
— А как же…
— Уходим, — тихо сказал Харон. — Помоги мне, — попросил он Сотникова.
Вместе они взяли Дубова под руки и помогли ему встать.
— Ну, все, бродяги, пока! — наигранно весело помахал рукой великанам лодочник. — Мы пошли…
— Стой! — вдруг в один голос заревели сторукие.
Харон внезапно побледнел и развернулся лицом к гекатонхейрам:
— Чего еще?
— Дверь запри! — проревел страж.
— Ой, забыл! — Харон стремглав кинулся к медным вратам и наскоро запечатал их кадуцеем.