Сто одиннадцатый (с иллюстрациями)
Шрифт:
Но в лабораториях (если они и вправду существовали), очевидно, проводились не все эксперименты. Кое-что происходило и на Земле, и эти случаи доказывали присутствие невидимых пришельцев не где-то там, в космосе, а именно здесь, в Н…ске.
Излечение капитана Аксенова, воскрешение симментальского быка, исчезновение останков белого зверя после его неожиданной трагической гибели и, конечно, возвращение «волге» ее мотора — все это служило указанием на то, что пришельцы не только присутствуют, но и видят, слышат и понимают все, что делают и говорят земляне.
Так выглядели
Теперь подтверждался трудно воспринимаемый сознанием фантастический факт, что пришельцы обладают знанием законов перемещения в пространстве четвертого измерения или, во всяком случае, как-то могут использовать эти знания для практических целей, как выразился физик.
Возможно, говорить следовало не о четвертом, а, допустим, о нулевом измерении, что по существу было одно и то же. Ну, а если под словами «четвертое измерение» понимать, как это постоянно делается, время, то разговор может идти только о пятом, так как материальные тела перемещаются в пространстве, но никак не во времени!
Отделаться фразой: «Тут мы имеем явления, еще не познанные наукой», — значило бы найти простую отговорку, пытаться уйти от всякого объяснения вообще…
— На это мы не имеем права, — сказал старый астроном, молчаливо признанный своими коллегами как бы председателем их «комиссии». — Объяснение н…ским событиям, пусть даже оно окажется ошибочным, должно быть дано общественному мнению, которое, надо думать, взволновано, как никогда!
— Меня очень удивляет, что к нам никто больше не едет, — заметил Аксенов, обращаясь к майору из управления. — Но вероятно, с завтрашнего утра все изменится. Я опасаюсь, но понимаю, что это неизбежно.
— Можете не опасаться! — вмешался в разговор физик, услышавший эту фразу и понявший, о чем идет речь. — Никто сюда больше не приедет. Мы первые и последние.
— Почему вы так уверены в этом? — удивленно спросил Аксенов.
— Очень просто! Здесь больше нечего делать в связи с так называемыми н…скими событиями. Они сегодня или, самое позднее, завтра рано утром прекратятся.
— Но почему?
Ответил астроном:
— Мне только что сообщили из нашей обсерватории, что, по их расчетам, планета-гостья вынуждена будет покинуть нашу Солнечную систему не позднее пяти часов утра четырнадцатого января, то есть завтра. Иначе она погибнет от сближения с планетой Нептун.
— Упадет на нее?
— Нет, будет разорвана силой ее тяготения. Слишком велика разница в массах.
— Значит, мы так ничего и не узнаем о «них»! — разочарованно сказал майор.
— Ну, зачем такой пессимизм? Должны узнать до завтрашнего утра. И сдается мне… обязательно кое-что узнаем! — неожиданно закончил он.
— Как вас надо понимать?
— А вот придете — и узнаете!
Он говорил о совещании или, скорее, о пресс-конференции, назначенной по указанию из Москвы на восемь часов вечера. На ней должны были присутствовать и оба собеседника ученого.
Специально вызванные из областного города кинооператоры, работники радио и телевидения находились уже в пути.
Кроме узкого круга лиц, никто не мог
— Так надо! — не вдаваясь в объяснения, ответил Хромченко на недоуменные вопросы своих подчиненных. — Раз уж так случилось, что ни один ученый или корреспондент уже не может успеть попасть в Н…ск, все, что будет происходить на конференции, должен узнать, увидеть и услышать весь мир от нас. А главное, на ней, если они того пожелают, смогут присутствовать, видимые или невидимые, и сами находящиеся в Н…ске пришельцы.
— Если они здесь еще.
— Наши гости-ученые не сомневаются в этом.
— Но кто же будет присутствовать на конференции? — спросил Аксенов. — Для кого она устраивается?
— Для всех, кто пожелает, — несколько странно и непонятно ответил полковник. — Чем больше будет народа, тем лучше…
Пресс-конференция, на которую в Н…ск, прослышав о невероятных событиях, приехало множество народа из областного и соседних городов, должна была проходить в самом вместительном помещении города — в зрительном зале местного кинотеатра, где часто выступали приезжие театральные труппы и устраивались общегородские собрания.
К восьми часам улица перед кинотеатром приняла непривычный для жителей вид — ее битком набили автобусы и легковые машины. Перед подъездом стояли два огромных автофургона с надписями на бортах — «Радио» и «Телевидение». От второго из них протянулся по фасаду на крышу кабель к поспешно устанавливаемой телевизионной антенне, решетчатая чаша которой смотрела на невидимую простым глазом далекую мачту областного телецентра, откуда уникальная передача пойдет в Москву через ретрансляционный спутник. Другие кабели змеились по тротуару и через двери вестибюля проходили в зал к громоздким прожекторам. Об эти кабели часто спотыкались входившие в зал.
Саше Кустову не полагалось присутствовать здесь, но его взял с собой сам полковник Хромченко.
— Вы это заслужили! — сказал он.
И заставил смущенного юношу сесть рядом с собой в первом ряду.
Освоившись, Саша огляделся.
Зал, хорошо ему знакомый с детства, был переполнен, а люди всё входили и входили. Где они рассчитывали найти себе место, было непонятно, но, видимо, как-то умудрялись находить.
— Наверное, сюда съехались все, имеющие хоть какое-то отношение к печати и к науке, со всей нашей области, — сказал Саша.
— Тем лучше! — улыбнулся Хромченко.
— Почему, товарищ полковник?
— Потому, — едва слышно ответил Хромченко, — что так нужно для выполнения задуманного.
— Чего именно?
— Имей терпение. — Полковник неожиданно перешел на «ты». — Сейчас начнется, слушай внимательно!
На сцену, где не было привычного белого квадрата экрана, к трибуне, на которой вместо одного стояло целых четыре микрофона, поднялся московский физик.
Тотчас же вспыхнули прожекторы, и ослепительный свет залил зал. Ученый ладонью прикрыл глаза, давая им привыкнуть к такому освещению.