Сто раз на вылет
Шрифт:
Вечером к ужину не выходила. В пятницу нас повезли в ресторан, но там перед камерами и в присутствии жюри я снова превратилась в жизнерадостную Найджелу. Ни мама, ни сестра не должны были беспокоиться обо мне.
Зельда и Ханна не задавали никаких вопросов. Им на меня было плевать. Я видела, как они шушукаются на кухне и была уверена, что речь всегда идёт обо мне. Нет, вряд ли они переживали за меня. Если и была толика сочувствия, то она никак не проявлялась. Обе на этой неделе отправились на «отсев», а я пока держалась на плаву. Это их раздражало, никаких сомнений в этом не было.
Мерти продолжал общение с моей сестрой. Роуз
Игра.
Ты сама назвала всё это игрой. Так почему тогда принимаешь всё близко к сердцу?
Я вижу в тебе потенциал, но ты, по каким-то неведомым причинам, не желаешь раскрыть его.
Боже, казалось, что Франко сказал последние вспомнившиеся слова вечность назад. Прошло с тех пор более десяти недель. За это время так много всего случилось, что голова шла кругом.
Изменился мой характер, изменилась я сама. Внешность мне сделали стилисты. Лицо значительно преобразилось. «Ты стала такой хорошенькой, — говорила Роуз. — Особенно люблю тебя с косичками». Волосы у меня очень длинные. Во время готовки их следовало собирать. Пробовали хвост, но он метался туда-сюда, и кончики часто попадали в чашку или кастрюлю. Тогда меня стали заплетать. Чаще это были косы. Недавно сделали ряды из пяти французских кос, которые соединили на затылке. Выглядело забавно.
С одеждой тоже поработали. Мы носили фартуки, но они не прикрывали одежду, поэтому важно было выглядеть стильно. Так, у меня в гардеробе прибавились джинсы нескольких цветов, лёгкие белые брючки-клёш, блузки, футболки и даже чёрное платье спортивного стиля. Всё это не моё, но Ёся сказал, что возвращать одежду не придётся. Роуз уже мысленно примеряла эти вещички на себя.
Но если внешне я изменилась в лучшую сторону, то характером совсем испортилась. Я была человеком замкнутым, и далеко не с каждым могла расслабиться и открыться. На шоу я раскрылась совершенно с другой стороны. Здесь я начала сближаться с людьми, доверять им. Это моя грубая ошибка.
Мягкость и отходчивость тоже отошли на второй план. Была мягкой, стала жесткой. Научилась грубить, огрызаться и даже драться. Вспылив однажды, я долго остываю. Раньше меня и разозлить-то трудно было.
«Мастер на все руки» — это школа.
Слова Йозо доказывали лишний раз, что это шоу меняет людей, и не обязательно в лучшую сторону.
Перед съёмками в воскресенье в мою гримёрку зашёл Мерти. Он хотел подбодрить меня, потому что я снова оказалась на «отсеве». Спасибо Эмилю! Это он, заработав иммунитет, помахал мне ручкой. Знаю, что руководствовался он нашим договорённостям. Мерти и Беркера нельзя было отправлять на «отсев». Оставалась только я. И когда я незаметно для всех приподняла палец, Эмиль понял намёк и назвал мое имя.
— Эй, не вешай нос, — сказал Мерти, крепко сжимая мои плечи. Я сидела, мой взгляд был обращён в зеркало. — Верю в тебя. И Роуз верит.
— Ещё две недели, и больше никто уходить не будет, — почему-то сказала
— Уверен. И ты тоже будешь бороться за место в финале. Договорились?
Моих губ коснулась слабая улыбка, я вздохнула и потупила взгляд.
— Не могу обещать.
На площадке я встретилась взглядом с Бернардо. Он кивнул мне, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь. Секунду. Две. Три. Не знаю, что заставляло меня играть в эти «гляделки», читать мысли я всё равно никогда не научусь. На этом «отсеве» нет моих друзей. С Демьяном мы рассорились. С Зельдой и Ханной никогда мне не подружиться. Альвисс славный, но не друг. А Андриуса я терпеть не могла, впрочем, как и он меня. Так неужели сегодня обойдётся без подстав?
Жюри вышли к нам, как всегда, стильно одетые, обвешенные переливающимися аксессуарами, и сияли широкими улыбками. Гордон задал традиционный вопрос.
— Итак, какая у вас веская причина остаться на шоу?
Зельда повторилась, что для неё это опыт, а победа поможет доказать, что она способна на большее, чем просто готовить для семьи.
Альвисс был немногословен.
— Это моя мечта. Я упрям и буду неутомимо вести её к осуществлению.
Ханна расплакалась, когда говорила, что никто в неё не верил, и теперь у неё появился шанс показать, на что она способна.
Андриус повторился про мечту, но добавил, что хочет научиться ещё большему, чем уже знает.
— Я дойду до финала, — заявил Дамьян. — Именно уверенность в своих способностях доведёт меня до конца.
— Когда ты так говоришь, я хочу прямо-таки поспорить, — весело сказал Франко, но смотрел в этот момент на меня.
— Со мной опасно спорить, — шутил Дамьян. — Я редко проигрываю.
Смех и аплодисменты заполнили студию. Кто-то свистел с балкона.
Вдруг подумалось — почему у меня характер не как у Дамьяна? Если бы я была самоуверенна и держалась в стороне от склок и интриг, добилась бы спокойствия. Сегодня я посмотрела на Дамьяна другими глазами. Я зауважала его.
— А с тобой, Найджела, есть смысл спорить? — вслед спросил меня Франко Руис.
— Я же не Дамьян, и уверенности в победе у меня нет.
— А зря!
— Не думаю. Просто мне кажется, что здесь каждый заслуживает надежду. Если я останусь, то соберусь и буду готовить ещё лучше. Может даже обойду Дамьяна.
Раздались хлопки. Я подняла голову.
Хлопал Беркер.
— Я люблю эту девушку, шеф! — крикнул он недвусмысленно.
— Смелое заявление, — заметил Джеймс.
— Она молодец, шеф. Верю в тебя, Найджела. Ты заслуживаешь победы не меньше Дамьяна. Талантлива, умна и красива. Сегодня я буду болеть за Найджелу.
Хотела бы я смотреть на Беркера в тот момент, но передо мной мелькало бледное лицо Франко. И, кажется, только я заметила перемену в его настроении.
76
— Ханна или Найджела?
Наши имена были произнесены таким прискорбным голосом, что создалось впечатление, будто одну из нас поведут на расстрел. Ах ты боже мой! Я рассердила ненаглядного Франко Руиса, ведь, уверена, это он занизил балл, чтобы я не прошла в первом туре.
Я не испытывала ни волнения, ни страха. Уйду — значит, так тому и быть. Однако складывалось странное ощущение, будто меня поймали за хвост и решили позабавиться перед тем, как отпустить.