Сто удач и одно невезение (Свидание вслепую)

Алюшина Татьяна Александровна

– Однако жду тебя, – сразу ошеломил Захара приветствием ничуть не постаревший за эти годы шаман и пригласил в чум:

– Проходи.

И выдал указания окружившим Захара всем стойбищем чукчам:

– Вечером праздник будет! Петь будем, олешка кушать!

Что означало: всем готовиться, одежды праздничные надевать, оленя разделывать, а он пока с гостем разговаривать будет – не мешать.

Соблюли традицию, а как же! Сели возле очага в центре чума, скрестив ноги, Захар передал подарки, Осип принял, поблагодарил кивком, но смотреть не стал, положил

рядом с собой, не разворачивая. Закурил трубочку, пустил дым, прищурился, рассматривая Захара.

– Однако глупый ты, Захарка! Отпустил уже, она уж и не жена тебе, а крутиться в мытарствах еще долго будешь!

Захар, помнивший, конечно, про сверхъестественные способности Осипа, отвык, забыл, как удивляет и поражает их проявление, высказанное в его неизменно спокойной уверенной манере. Хотел возразить, да Осип только ладонью отмахнулся:

– Знаю, не за этим приехал, да я тебя и не за этим звал.

Захар совсем уж обалдел – «звал!»

Ему казалось – просто вспомнилось, поманило навестить, а оказывается – шаман его «позвал». Даже язык прикусил легонько, чтобы не сболтнуть глупость какую.

– Ты, Захарка, один раз жизнь переменил, отстоял себя, другого, выбрал и привел в этот мир. А долги не отдал. Теперь, однако, пора еще раз переменить и свою женщину найти, она тебя для того и вытащила, сил не пожалела!

И все.

Больше никаких серьезных и важных разговоров Осип с ним не вел. Смеялся, подарки разбирал, радовался, как ребенок, языком прицокивая, конфетку сразу в рот закинул. Пел на празднике, в бубен стучал, удачу приманивал, олешка кушал, похохатывал над рассказами чукчей о недавней охоте. С Захаром не заговаривал ни о чем. Только провожая, когда Захар устроился уже на нартах, сказал:

– Великий Дух с тобой! Присматривает. Мимо своей пройдешь – накажет.

Сколько лет назад это было? Четыре года? Да, четыре.

Странно! Почему мы, сталкиваясь с чем-то необъяснимым, по-настоящему глубоким, не поддающимся никаким рациональным резонам, приобщаясь к новым знаниям, новому пониманию мира, так быстро об этом забываем? Или сбегаем от этих знаний в упрощенную жизнь?..

Переживая непростые, загадочные моменты приобретения, чувствования гораздо более высоких истин, испытав мистические потрясения от таких знаний, почувствовав себя приближающимися к некоему величию, очищаясь, проходя через благоговение, новое осознание, мы так легко и быстро забываем об этом!

Как просто комфортное бытование в цивилизованном уюте вытравливает из нас наивысшие духовные переживания и ощущения! Мы заполняем образующиеся пустоты телесным удовлетворением, телевидением, техническим комфортом, каждодневным общением ни о чем…

Удобным и привычно безопасным проживанием. А что о чудесах думать, да и о Боге вообще зачем? Это пугает, это непонятно, непостижимо. И для того, чтобы прикасаться к непознанному великому, требуется затрачивать максимум душевных сил, трудиться душой!

Зачем? Вот она жизнь, понятная, простая-сложная, очевидная

и каждодневная, с набором проблем, которые мы все знаем, как решать, и набором переживаний, с которыми мы пытаемся справляться.

И все как у всех: у кого лучше, у кого хуже, но – понятно и прямолинейно!

Захар давным-давно не вспоминал ни о той своей болезни, ни об Осипе, ни о словах его. И уж тем паче о какой-то там женской руке, вцепившись в которую, вытаскивал себя из смерти…

Это рядом с шаманом да в единении с природой нетронутой его толкование видений казалось истиной, а вдали от него…

Мало ли что привидится воспаленному болезнью воображению в моменты беспамятства!

А сейчас, под утро, лежа на кровати – он почему-то вспомнил. Да так ярко, четко, в деталях, как будто пережил заново.

И все плыло перед мысленным взором лицо Осипа, улыбающегося с хитринкой…

Он улыбнулся ему в ответ, в первый раз со дня встречи с Зиной, почувствовав легкость и свободу, правильность и мудрость жизни! Перевернулся на бок, поулыбался еще Осипу, лицо которого растворялось, исчезая перед глазами, и заснул спокойным, глубоким исцеляющим сном без сновидений…

Зинаиде двух последних дней хватило выше крыши!

Родня – как с катушек съехала! Ее не оставляли в покое ни на час, звонили поочередно, спрашивали, советовали, ахали, охали. На следующий день после ошеломляющего открытия Зина, задвинув подальше работу, отправилась к знакомому врачу, не оповестив даже Ритку. Там к ее ошарашенному состоянию добавили еще немного, объявив срок: четыре недели беременности.

– Вы не ошиблись? – переспросила Зиночка.

– Нет, дорогая, определенно – четыре недели!

Вот к чему приводит баловство в темных комнатах с незнакомыми мужчинами! Приблизительно такие размышления, в разнообразных вариациях от смеха до отчитывания себя всяческими словами, крутились у нее в голове по дороге домой! Не на работу же!

У врача Зина отключила телефон, а потом включить забыла. Вспомнила о нем, только обнаружив под дверью квартиры любимую подругу, вступившую в борьбу с тренькающим звонком посредством нажатия и неотпускания кнопки.

– Зинка! Ты с ума сошла, я перепугалась до смерти! Сотовый выключен, на работе говорят, что домой пошла, дома тебя нет! – ругалась на весь подъезд дорогая подруга, не жалея голосовых связок.

– Давно ищешь?

– Сорок минут!

– Тогда все не так страшно, – «порадовала» ее Зина.

– Ты где была? – влетая в квартиру следом за ней, допытывалась Ритка.

– У врача.

– И что? – сразу забыла ругаться и шуметь Ритуля.

– Есть хочу! – буркнула Зинаида и, скинув сапоги, босиком прошла в кухню.

– Зина! – предупреждающе возмутилась Ритка.

– Четыре недели.

– О как! – восхитилась Ритка, быстренько прикинув в памяти дни и обстоятельства.

– Не вижу повода для радости! – проворчала Зина, доставая продукты из холодильника.