«Столетья не сотрут...»: Русские классики и их читатели
Шрифт:
1903—1909. Кажется, К. Чукрвский был прав, когда i писал о "декадентах" и "символистах", что они Некрасова "воскресили" и "благоговейно пред ним преклонялись" [343] . В 1903 году в журнале "Новый путь" (№ 3) К. Бальмонт писал о "красоте трагического" в поэзии Некрасова. Далеко не близкий Бальмонту автор "Кому на Руси…" (как известно, символисты начинали с преодоления некрасовской традиции прозаического слова) поставлен в этой статье в ряд великих русских поэтов: кодификация Некрасова еще актуальна. Поэты < рубежа веков (и прежде всего "младшие символисты") испытывают заметное влияние некрасовской поэтики — влияние, ими самими осознанное и порой подчеркнутое. А. Белый посвящает книгу "Пепел" памяти Некрасова и эпиграфом к ней берет некрасовское "Что ни год — уменьшаются силы…". Стихотворение "Веселье на Руси" и "Песенка Комаринская" (примерно в то же время Блок пишет свою "Гармонику…", предвосхищающую ритмы "Двенадцати") из сборника "Пепел" ориентированы на многоголосье "Пьяной ночи" и "Пира на весь мир" с его "Соленой", "Солдатской"
343
Чуковский К. И. Лица и маски. Спб., 1914. С. 214.
344
См. гл. «Некрасов в поэтическом мире Александра Блока и Андрея Белого» в книге Н. Н. Скатова «Некрасов. Современники и продолжатели» (Л., 1973).
1908—1920. Примерно в то же время, когда А. Блок j и А. Белый открывали для себя великого предшественника в Некрасове (Фет и Вл. Соловьев были ими открыты гораздо раньше), Некрасовым начал заниматься К. И. Чуковский. Статьи о поэте в газетах, публикации неизвестных текстов, освобождение стихов Некрасова от цензурных искажений — все это увлекло Чуковского, и в 1920 году в Петрограде вышло под его редакцией первое послереволюционное издание Некрасова. В это издание были включены выброшенные цензурой строки из "Пира…" (их прежде опубликовал А. Измайлов в газете "Русское слово" — 1 февраля 1908 года), но самое интересное для нас в этом издании — расположение частей "Кому на Руси…".
Чуковский поместил "Пир…" (напомним авторский подзаголовок "Пира…" — "часть II, глава вторая") перед "Крестьянкой": это вызвало возражения П. Н. Сакулина и… спор не закончен до сих пор [345] . На издание Чуковского откликнулся и М. Гофман. Публикуя в 1922 году рукописные варианты к "Кому на Руси…", он оценил работу Чуковского как "хорошую любительскую" с досадными признаками дилетантства: "отсутствием строгой системы и обоснованности" [346] . Научная текстология только еще начиналась — статья Гофмана была симптоматичной; она напоминала, что "всякому… изучению творчества писателя должно предшествовать установление канонического текста" [347] . Едва ли в 1922 году было ясно, что канонического текста поэмы Некрасова не может быть.
345
Краткое изложение дискуссии о расположении частей поэмы см. в последнем — Академическом — издании сочинений поэта (Т. 5. С. 609— 614).
346
Некрасов по неизданным материалам… С. 61.
347
Там же. С. 62.
1921 —1922. "Споры вокруг Некрасова умолкли; он признан, по–видимому, окончательно" [348] . Так начиналась тыняновская статья 1921 года "Стиховые формы Некрасова". Статья Тынянова стала пограничной — с нее началось научное изучение поэтики Некрасова, противопоставленное "беспринципному и, в существе своем, безразличному "приятию" Некрасова, которое изучением назвать нельзя" [349] . Это уже из статьи Эйхенбаума 1922 года. В спорах вокруг метода Тынянова и Эйхенбаума, в полемике с Чуковским выяснялась специфика некрасовского стиля. Уровень некрасоведческих работ начала 20–х годов останется непревзойденным — на него будут вольно или невольно ориентироваться филологи последующих десятилетий.
348
Тынянов Ю. Н. Указ. соч. С. 18.
349
Эйхенбаум Б. М. Указ. соч. С. 37.
1946—1949; 1981, 1987… Между тем изучение некрасовских текстов и публикация некрасовских материалов продолжались. В 1946 году вышел первый из трех томов "Литературного наследства", посвященных Некрасову, а в 1949 году начало выходить Полное собрание сочинений поэта в 12 томах. Исследование Некрасова продолжается, продолжается и новое Полное собрание сочинений (с 1981 года вышло десять томов стихов и прозы; впереди — статьи и письма поэта). Но споры вокруг Некрасова… не закончились. Прославленный по программе, он с трудом доходит до школьников и студентов (об этом свидетельствуют анкеты — и опубликованные, и неопубликованные). Не случайно, наверное, многие работы о Некрасове по сей день пишутся в чуть экзальтированном тоне, словно авторы спорят с неизбежным оппонентом, не признающим Некрасова. "Сегодня перечитывают Некрасова редко", — пишет В. Леонович в статье, предваряющей прекрасный путеводитель по выставке "Из архива К. И. Чуковского" (книжка издана тиражом 1000 экземпляров!). И продолжает: "Но загадка Некрасова в том, что о нем думают — не ведая даже, что думают именно о нем!" [350]
350
Перечитывая Некрасова: Путеводитель по выставке. М., 1987. С. 20.
351
Там же. С. 58.
Б. ИГОРЕВ
СТОРОЖ БРАТУ СВОЕМУ...
Ф. М. Достоевский "Братья Карамазовы"
Еще в 1862 году Достоевскому мечталось о появлении "хоть к концу-то века" "какого-нибудь такого великого произведения, которое выразит стремления и характеристику своего времени так же полно и вековечно, как, например, "Божественная комедия" выразила свою эпоху…". Всю свою творческую жизнь Достоевский готовился создать такое произведение. И все же оставил лишь большое предисловие к тому замыслу, который вынашивал. Ему хотелось только успеть завершить эту работу, собственно, все его романы можно рассматривать как подходы к этому, последнему. Не зря же он как-то записал: "Никогда ни на какое сочинение мое не смотрел я серьезнее, чем на это". Сама необычайная продуманность, поразительная отчетливость композиции в целом и во всех деталях, безукоризненная выстроенность оставленной нам книги говорит о том, как автор многие годы лелеял этот замысел в душе, снова и снова продумывая его. И в то же время постройка эта не просто не завершена, а указует на то, что должно быть, но не совершилось, вся носит печать предварительности, подготовки к чему-то, имеющему быть. Автор сам и назвал его "вступительным романом".
В экспозиции "Братьев Карамазовых", закладывая фундамент идейной конструкции романа, упирающейся в вопрос о преступлении — и, как всегда у Достоевско–го, о наказании, — автор ставит во главу угла "идею о возрождении вновь человека". Это, конечно, и есть та идея о "восстановлении погибшего человека", которую уже тогда, в 1862 году, Достоевский считал основой произведения, дающего бессмертие. Правда, эту-то идею Достоевский и не осуществил, проведя нас в своих произведениях через "ад" и оставив в преддверии "чистилища". Но во всяком случае, первую часть замысла он исполнил с поистине энциклопедической полнотой.
Пристрастие к энциклопедичности, существующее в русской литературе, пожалуй, и независимо от знаменитого определения Белинским романа Пушкина, мы заметим и в гоголевском дотошном обследовании царства омертвевших душ, и в замысле обозреть всю Русь целиком у Некрасова, и в толстовском всеобъемлющем размахе "мысли народной" и "мысли семейной"; у Достоевского же нельзя не поразиться энциклопедии человеческих страданий и преступлений, надлома и надрыва: длинная вереница лиц и сцен, и нет такого запрета, который не был бы нарушен, порыва, который не был бы уличен и извращен, но и такого преступления, которое бы не терзало душу, не обратилось бы в наказание. И так — все глубже и глубже, из круга в круг, из круга в круг. Архитектоника "Братьев Карамазовых" зиждется на таких кругах, зримым разграничением которых явились бесконечные заборы (подсказанные пейзажем Старой Руссы, где писался роман); в центре их — дом Карамазовых, близ них, но вне их — монастырь.
К 1868 году у Достоевского, в исполнение этого его проспекта на конец века, сложился замысел цикла романов "Атеизм", где современный русский человек в своих скитаниях по России теряет, ищет и находит веру. Таким духовным скитальцем должен был потом стать Алеша Карамазов, в следующем романе. Мальчишеский клуб, игравший столь неоправданно большую роль в набросках к "Идиоту", оказался на месте в "Братьях Карамазовых": ведь в продолжении романа эти здесь никак не связанные с сюжетной линией мальчики должны были вырасти и действовать. Так что замысел романа "Детство" тоже вошел в "Карамазовых". Тогда же, в конце 60–х годов, у Достоевского созрел план "Жития великого грешника", ставший источником столь многого в его последующей творческой жизни. Оно оказалось генеральным конспектом готовившегося в мысли "произведения" — предисловие к которому есть "Братья Карамазовы".
В центре сюжета романа, как известно, убийство отца Карамазова. Убийство отца—самое сильное впечатление детства Достоевского. Убитому Карамазову он дал свое имя. Чермашня, приобретающая символическое значение в романе, — это места его детства, которые вновь он посетил, готовясь к роману. Смерть сына весной 1878 года тоже наложила отпечаток на книгу, чей будущий главный герой носит имя умершего мальчика: Алеша. Одно из ярких впечатлений, вынесенных Достоевским из "мертвого дома", — безвинно осужденный за отцеубийство Дмитрий Ильинский, знакомый писателя в омском остроге. Тобольск, где Ильинский якобы совершил свое преступление, первоначально и должен был стать местом действия романа. Достоевский нередко пользовался именами прототипов для обозначения своих героев в набросках: Грановский вместо Степана Трофимовича, Нечаев вместо Верховенского в "Бесах". В рукописях "Братьев Карамазовых" Дмитрий часто называется Ильинским. Он-то и стал прототипом Дмитрия Карамазова. Говорят, что многие черты к его образу прибавил другой близкий знакомый автора — критик Аполлон Григорьев…