Столичная штучка

Дрёмова Ольга Валерьевна

— Что ты хочешь этим сказать? — на лицо Алены упал отблеск света из коридора, и Артем увидел настороженность в ее глазах.

— Только то, что, по-видимому, у мамы появились срочные дела и она задерживается, — стараясь обойти острый угол, как можно более непринужденно ответил он.

— Будь добр, зажги свет, — голос Алены стал мягче, но настороженность так и не исчезла.

— А зачем нам свет? — правый уголок губ Артема опустился вниз, а глаза впились в лицо Алены.

От терпкого, тяжелого аромата духов, исходящего от нее, у Артема перехватило дыхание и слегка

зашумело в голове. Заглянув в темно-серые, ставшие в темноте почти черными глаза, он почувствовал, как в его груди что-то разорвалось и горячая волна желания прокатилась по телу.

— Зачем нам свет, свет нам ни к чему, — хрипло произнес он, слегка наклоняя голову и запуская свои ладони в шелковистые волосы девушки.

— Артем! — отступив на шаг, Алена попыталась освободиться из его рук, но неожиданно для себя почувствовала, что вместо того, чтобы отпустить ее, Обручев напрягся и прижался к ней. — Артем, не смей! — Алена уперлась в его грудь ладонями, пытаясь оттолкнуть его, но он только сильнее сжимал руки, и дыхание его становилось все более хриплым.

— Ну же, перестань ломаться, детка, — плохо контролируя свои действия, горячо зашептал он.

Одной рукой Обручев держал девушку за затылок, а другой пытался расстегнуть блузку. Тугие петельки не хотели пропускать плоские пуговки, и, не справившись, он стал вырывать их вместе с материалом. Удары рвущегося сердца заглушали хрипы, со стоном вылетавшие из его груди; трясущиеся пальцы не слушались, а блестящая пелена, застилавшая сознание, все плотнее заволакивала сознание.

— Что ты делаешь?!! — в голосе Алены зазвучала паника, но ее сопротивление только подхлестнуло желание Артема.

— Не будь дурочкой, — хрипел он, — ты же не чай пришла пить, мы же оба знаем, для чего ты здесь.

Приподняв Алену, он сжал ее с такой силой, что она вскрикнула от боли. Сделав несколько шагов, он почти бросил ее на диван, навалился и, вжавшись в ее худенькое дрожащее тело, застонал от удовольствия. Рванув блузку, он услышал, как затрещала тонкая шелковая ткань, и ощутил под своей ладонью рельефный гипюр нижнего белья. Сердце беспорядочно долбилось в ушах, горячечное дыхание обжигало дрожащие губы, а запах кожи девушки сводил с ума. Отодвинув ладонью полупрозрачную ткань, Артем коснулся рукой ее груди, и с головы до ног по всему его телу пробежала сладкая дрожь.

Молча целуя ее шею, волосы, он вдруг ощутил, что Алена перестала сопротивляться и затихла. Наклонившись над ее лицом, он почувствовал на своих губах странный солоноватый привкус и, откинувшись, попытался заглянуть ей в глаза. Лежа на спине, Лена безучастно смотрела в ровные квадратики наклеенного на потолок пенопластового рисунка, а по ее неподвижному лицу катились слезы.

— Перестань, мы же не дети, — чувствуя, что волна желания постепенно уходит, сердито сказал Артем. — Ты ведешь себя так, будто я пытаюсь отнять у тебя невинность. Что естественно, то не безобразно, ты — женщина, я — мужчина, и я устал ждать, когда ты наконец соизволишь вспомнить об этом, — с обидой проговорил он.

Она никак не отреагировала на его слова, а он по-хозяйски поправил на ней сбившееся белье, сел

на диване и с раздражением отвернулся. Еще ни одна женщина не вела себя с ним подобным образом, наоборот, он привык к тому, что от одного вида его бархатистых глаз любая считала за честь претендовать хотя бы на кроху его внимания. Внутри него поднималась волна глухого раздражения, граничащего с бешенством, и молчание Алены только усиливало это чувство.

— Почему нет, если у нас все решено? — стиснув зубы, зло бросил через плечо он. — Какая тебе разница, случится это сейчас или чуть позже? Ты что же, думаешь, мы с тобой так и будем всю жизнь ходить, держась, словно два пионера, за ручки и по субботам в темном зале кинотеатра целомудренно целовать друг друга в щечку?

Глубокое разочарование и обида заполнили все его существо: впервые ему отказывали, и отказывали так грубо и категорично. Алена по-прежнему молчала, и в этом молчании Артему слышался не только упрек, но и оскорбительное презрение к нему как к мужчине.

— Ну и что из того, что я не сумел сдержаться? — резко бросил он. — Ты пойми, любому мужскому терпению приходит конец, и в том, что произошло, ты виновата не меньше моего. В конце концов, моя совесть чиста, я не намерен брать тебя против твоей воли, не хочешь — не надо, только тогда зачем ты сюда пришла, ты можешь ответить?

Слегка развернувшись, он покосился на Алену, но ее глаза были закрыты, и из-под ресниц все еще катились слезы.

— Интересно, — скривился он, — обиженная сторона — я, а рыдаешь, словно безутешная вдова, — ты. Да ты просто смешна со своими предрассудками. От тебя что, убыло бы? — Из груди Алены вырвался громкий всхлип. — Да с бревном в постели и то интереснее, чем с тобой, оно хоть не скулит, — пытаясь выместить на ней накопившееся неудовлетворение, презрительно проговорил он.

— Зачем ты все испортил? — вдруг негромко прошептала она.

— Что я испортил, что? — с нажимом выдавил Артем. — Неужели ты не понимаешь, что отношения между мужчиной и женщиной не могут быть платоническими вечно, или на эту тему ты еще не переговорила со своей мамочкой?

— Не смей говорить о матери плохо! — устало прошептала Алена, вытирая щеки ладонью. С трудом сев на диване, она попыталась застегнуть порванную на груди блузку, но пуговицы были вырваны «с мясом» и на их месте зияли некрасивые прорехи.

Увидев выражение ее лица, Артем на миг смутился, но потом, напустив на лицо бесшабашное выражение, ободряюще подмигнул:

— Дело житейское, извини, я малость погорячился, в следующий раз куплю тебе другую.

— Следующего раза не будет, — глухо проговорила Алена. На ее бледном лице застыло выражение бесконечного страдания, и в отблесках света из коридора Артем увидел, что ее глаза стали неживыми.

— Я не думал, что ты так отреагируешь, — раскаялся он. Взяв Алену за руку, он почувствовал, что ее пальцы стали ледяными. — Не надо на меня сердиться, я не хотел сделать тебе больно, просто я не могу без тебя, понимаешь? — он попытался заглянуть ей в глаза, но ее взгляд проходил сквозь него, словно через пустое пространство, отдаленно и отрешенно.