Столкновение у Балансира
Шрифт:
И теперь он знал о них все.
Анакин опустил ладони на контрольную панель, все еще ощущая бесконечные потоки образов и символов в своем сознании. Пробудить. Он должен пробудить механизм Репульсор слишком долго находился в спячке. Он хотел, чтобы его разбудили, привели в чувство, напомнили о его первоочередных задачах. Да и сам юный джедай вел себя так, будто тоже находился во сне, внутри сладкой мечты; он прислушивался к Силе, которая сообщала ему, как поступить, что сделать, чтобы добиться желаемого. Он прекрасно понимал, что эта страсть, это стремление оживить древний механизм находится внутри него самого, а машина — не более чем машина.
Ровный участок на контрольной панели вдруг искривился и замерцал, а затем стал раздуваться, превращаясь в некое подобие ручки управления космическим кораблем. Едва осознавая, что он творит, Анакин потянулся левой рукой к образовавшемуся рычагу. Он опять же не замечал, как рычаг стал менять свои очертания, подстраиваясь под изгибы детской ладони. В воздухе над рычагом возник голографический дисплей — полый каркасный куб, представлявший собой трехмерную решетку из кубиков поменьше: и снова пять на пять на пять. Все кубики были прозрачными, но, как успел заметить Анакин, один из кубиков в дальнем нижнем левом углу обрел зеленый окрас.
Медленно, осмотрительно он потянул ручку на себя. Одинокий зеленый кубик стал пурпурным, и почти мгновенно три граничных с ним прозрачных куба окрасились зеленым. Затем угловой куб приобрел оранжевый оттенок, его соседи — пурпурный, а зеленым налился уже новый слой граничных кубиков. Так цвета и продолжали развертываться, пока целая трехмерная решетка не преодолела все три стадии — от зеленого через пурпурный к яркому, сияющему оранжевому. Пол под ногами вновь завибрировал, а гул усилился, став более настойчивым, внушительным — словно массивные залежи энергии пробуждались, находились в ожидании момента, когда их выпустят на волю.
Анакин отпустил рычаг. В это же мгновение звон оборвался. В комнате стало непривычно тихо — громовой гул переходил на все более и более низкие частоты, пока наконец не преодолел порог слышимости.
Ручка растаяла, и поверхность под ней вновь стала гладкой. И там, прямо в центре контрольной панели, возникла кнопка, она просто вытекла из панели и стала расширяться, достигнув шести сантиметров диаметром и сантиметр высотой. На его глазах кнопка принялась менять свой цвет с серебристого на зеленый, с зеленого на пурпурный, с пурпурного на оранжевый, с чистого оранжевого на пульсирующий — и вот уже она переливается всеми возможными оттенками — от расплавленного металлического до тусклого красного, что можно встретить вечером в небе на закате.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Раскрыв от восхищения рот и вытаращив глаза, Анакин разглядывал возникшую перед ним кнопку, пока переливающиеся пульсирующие цвета бросали блики на его лицо и одежду.
Кнопка. Кнопка взывала к нему, кричала в его сознании. А может, не она. Может, это всего лишь его собственное внутреннее стремление во что бы то ни стало заставить машину работать требовало от него решительных действий.
Истины он не знал. Но это было и не важно.
Его левая ладонь потянулась вперед.
После чего с силой опустилась вниз.
* * *
Молнии сорвались с верхушки центрального конуса большой репульсорной камеры и рассыпались по малым конусам, озарив помещение дождем искр. Оглушительно громкие раскаты грома прокатились по камере, словно земля вот-вот была готова разверзнуться и поглотить всех и вся. Удар молнии аукнулся ослепительной вспышкой света, отражавшегося от всех серебристых поверхностей; в комнате стало ярко, как при рождении сверхновой.
Меньшие конуса откликнулись, ударив своими залпами молний в верхушку центрального конуса, раскалив его добела. Затем, так же внезапно, как и появились, молнии исчезли, а конуса остались стоять на месте, словно и не было буквально секунду назад этой бешеной игры света и энергии. Раскаты грома эхом прокатились по комнате, отражаясь и снова возвращаясь обратно, словно рассерженный боевой клич какого-то давно забытого бога.
Сопровождая громовой гул, по комнате прокатилась волна дрожи. <Сокол> принялось трясти и бросать из стороны в сторону вместе с камерой; Чубакка, мирно посапывавший в койке на борту <Сокола>, скатился на палубу. Поднявшись, он метнулся в рубку и только на полпути окончательно пришел в себя и сообразил, что корабль не в воздухе, а на земле.
И не просто на земле, а под ней, в скрытой от посторонних глаз камере и без надежды на спасение.
Щиты. Вот что ему нужно — щиты. Они хоть как-то уберегут корабль. И нужно поскорее собрать всех на борту. Он развернулся и побежал в сторону опущенного посадочного трапа.
Близнецы уже выкарабкались из-под корабельного днища. Теперь они отчаянно пытались удержаться на ногах, что было непросто, учитывая беспрестанную тряску поверхности. Чубакка рявкнул на них, призывая подняться на борт, но за оглушительным громовым эхом его голос был безнадежно слаб. Тогда он стал размахивать руками, жестами указывая на корабль. Джей-сен заметил его телодвижения и энергично закивал. Схватив сестру за руку, он потянул ее к посадочному трапу. Этого легкого усилия уже было достаточно, чтобы сбить их с ног, но они не сдавались, ползком подбираясь к конечной цели.
Тряска, по всей видимости, немного ослабла, и даже стих нескончаемый рев эха. Но Чубакка не питал больших иллюзий: их передышка не могла продолжаться долго.
Пока близнецы пытались вскарабкаться по трапу, он сбежал вниз. Остальные. Он должен найти остальных. Пошатываясь так, словно он очутился на палубе морского судна, застигнутого штормом, вуки помчался мимо <Сокола>. Ховермобиль валялся на боку. Створка бокового люка распахнулась, и оттуда выкарабкался Эб-рихим: он наполовину нес на руках, наполовину тащил за собой тетю Марту. На левом виске женщины-дралла виднелся глубокий порез. Она выглядела наполовину парализова иной.
Сам не понимая, как это у него получилось, Чубакка в мгновение ока покрыл расстояние, разделявшее его и ховермобиль. Он принял Марчу из рук племянника, впихнул ее себе под мышку, другой рукой поставил на ноги самого Эбрихима, Велел ему бежать к <Соколу>, ткнув указательным пальцем в сторону корабля. То ли дралл знал язык вуки, то ли для понимания ему хватило и жеста, но он кивнул и резво махнул к кораблю. Земля почти перестала вспучиваться, и Эбрихим мог бежать, почти не смотря под ноги.