Столкновение у Балансира

Аллен Роджер Макбрайд

Это было величественное, мощное, яркое, нереальное место — и посреди всего этого великолепия, прямо у основания центрального конуса, был разбит их импровизированный, неопрятный, собранный на скорую руку лагерь. На взгляд любого человека, или дралла — или даже вуки, — он выглядел довольно нелепо. На взгляд дроида — просто смехотворно.

Здесь же был и <Тысячелетний сокол> — надо быть настоящим виртуозом пилотирования, чтобы провести его сквозь скрытый лаз в вершине камеры. Неподалеку был припаркован и ховермобиль герцогини. На веревке, натянутой между параболической антенной <Сокола> и штыревой антенной на крыше ховермоби-ля, сушилось постиранное белье. Чубакка старался сократить до. минимума потребление энергии, чтобы

снизить вероятность обнаружения. Даже сушилка для одежды на <Соколе> была временно отключена. Неподалеку от двух транспортных средств были установлены складные столы и стулья, а дети, уставшие от тесноты <Сокола>, вынесли наружу также и свои походные кровати, расположив их под днищем корабля, — постели близнецов рядом друг с другом и постель Анаки-на чуть поодаль.

Со своей позиции К9 мог видеть всех участников их небольшого отряда — Джейсен и Джейна выносили из <Тысячелетнего сокола> что-то из своих вещей; вуки Чубакка, устроившись на походном стуле, ковырялся с каким-то непокорным оборудованием; оба дралла, Эбри-хим и его тетя Марча, герцогиня Мастигофорус, расположившись за дальним концом стола, занимались своими собственными делами.

Оба дралла, как и все представители их вида, были довольно невысокими по человеческим меркам созданиями: Эбрихим ростом едва доходил до макушки Джейсена. Их конечности были короткими, а тела — полноватыми, если не сказать, пухлыми — и покрыты плотным коричневым мехом. Как удалось выяснить К9, на взгляд человека они походили на мягкие плюшевые игрушки. Некоторые из людей с трудом могли принимать этих созданий всерьез — что было, несомненно, большущей ошибкой со стороны этих людей. В общем и целом они были очень рассудительными, здравомыслящими, хладнокровными существами. И если Эбрихим мог даже считаться слегка взбалмошным по стандартам драллов, его тетка была одним из самых разумных существ, каких успел повидать на своем веку К9.

Несомненно, последняя находка Анакина предоставит им новую пишу для размышлений, подарит им еще один элемент загадки, которую им предстоит решить, заставит забыть о текущих рутинных делах. Они планировали разгадать наконец тайну репульсора, понять, как он работает и как им управлять. Так или иначе, К9 чувствовал, что у двух драллов работа была наиболее трудоемкая из всех обитателей лагеря.

Но, правда, не труднее ожидания. А именно этим, по сути, они все сейчас и занимались.

— Пойдем, К9, - подал голос Анакин. — Довольно глазеть.

Еще один интересный элемент детской психологии на заметку — не важно, сколь долго они копаются сами, когда их ждут, но если уж им приходится ждать, то никакая, даже самая быстрая скорость сопровождающих их ни в жизнь не устроит.

— Иду, Анакин.

* * *

Джейсен поставил на землю ящик, который он волок из корабля, поднял взгляд и заметил возвращающихся в лагерь К9 и Анакина.

— Наконец-то, — проворчал он. — Думал, вы там навечно застряли. Ну, теперь мы поедим.

— К ситхам еду. Могли бы и подольше погулять. — Джейна опустила свой собственный ящик на землю и помахала Анакину. Маленький братец помахал в ответ.

— Да ладно тебе, наши переносные рационы не так уж и плохи.

— Но и хорошего в них тоже ничего нет. Особенно когда поглощаешь их в девятимиллионный раз. Их небось потому и назвали переносными, что их никто не переносит. Сразу загибается.

— Ха-ха, Как смешно. Кажется, эту шутку я слышу в твоем исполнении уже в девятимиллионный раз — по правде говоря, она и в первый раз не слишком впечатлила, — Прости, — покаялась Джейна, усаживаясь сверху на свой ящик. — Обстановка не слишком располагает к оригинальности.

— Знаю, знаю, — проговорил Джейсен. — Ничего не меняется, все попрежнему. — О ходе времени им напоминал лишь бортовой хронометр на <Соколе> да настоятельное требование Чубакки

питаться, соблюдая обычные временные интервалы — без этого смена дня и ночи проходила бы для них незаметно. Внутри реггуль-сорной камеры было круглосуточно светло — не выясненный пока источник света располагался высоко под потолком помещения. Также здесь могло бы быть и круглосуточно тихо — если бы тишина не нарушалась шумом их шагов и разговоров. Но каждый воспроизводимый ими звук отдавался гулким пронзительным эхом, с продолжительностью в несколько секунд ниспадавшим с вершины конусообразной камеры к ее основанию. И сопровождавшее каждый звук эхо смешивалось с новыми звуками: смехом Анакина и рыком Чу-бакки, жужжанием техники и хлопаньем раскладного стула, низкими преисполненными важности голосами двух драллов, — превращаясь в небывалую какофонию.

В какой бы точке лагеря ни происходило оживление, отзвуки тут же разносились по всей камере, и каким-то образом она казалась менее неприветливой и заброшенной. Но пять-десять секунд спустя, как только все голоса замолкали и на комнату снова наваливалась гробовая тишина, возникало ощущение, что она кричит громче любого шума, в который раз напоминая о непостижимой древности сияния этих серебристых стен, о чужеродности и о моши, которая таится в ее чреве.

Ночь — или то, что у обитателей репульсорной камеры ее заменяло, — была самым трудным испытанием. Сон проистекал при по-прежнему непрекращающемся сиянии серебристых стен — дети спали в своих выносных постелях в тени <Сокола>, Чубакка — в привычной койке на самом корабле, оба дралла — на раскладушках, установленных в ховермобиле тети Марчи, а К9 подсоединялся к зарядному устройству. И наступала такая тишина, что даже малейший шум отдавался эхом, которое, казалось нетленным. Отзвуки любого покашливания, шепота, невнятного храпа Эбрихима — или плача Анакина во сне — казалось, возносились к небесам и нисходили обратно снова и снова.

Не самый лучший образ жизни, решил Джейсен. Но если подумать, это вообще трудно было назвать образом жизни. Все они, и даже Анакин, казалось, прекрасно понимали, что так не будет продолжаться вечно. Снаружи идет война, и однажды одна из враждующих сторон наткнется на это место.

Что будет тогда — все делали вид, что и знать этого не желают.

* * *

— Сядь прямо, — назидательным тоном говорила герцогиня Марча, — и прекрати стучать ногой по ножке стола. Здесь и так шумно, но это эхо просто сведет меня с ума, — покачивая головой, она перевела взгляд на Эбрихима. — Знаешь, племянник, скажу тебе честно — не могу я понять этих человеческих детей. Ну чего хочет добиться Анакин, все время сутулясь и издавая эти жуткие звуки?

— У меня нет такого большого опыта общения с ними, чтобы дать ясный и четкий ответ, дорогая тетушка. Но я хотел бы заметить, что многие человеческие родители также иногда не могут найти резон в действиях своих чад — и это несмотря на то, что они и сами когда-то были такими.

— Почему-то меня это ни капельки не удивляет. Полагаю, наша собственная малышня также склонна причинять массу неудобств окружающим, но, должна сказать, я не припомню, чтобы ты вел себя так же отвратительно, как Анакин.

— Эй, хватит разговаривать так, будто меня здесь нет! — возмущенно воскликнул Анакин. Эти взрослые драллы были еще хуже людей — постоянно третировали своих подопечных. — Я просто обдумывал… кое-что.

— И что же? — поинтересовалась Джейна.

И теперь вся честная компания уставилась на него, даже брат с сестрой.

— Просто кое-что, — уперся малыш.

— Что ж, Анакин, нет ничего плохого в том, чтобы думать, — заговорила тетя Марча. — Я уверена, что наша вселенная стала бы значительно лучше, если бы все хоть иногда занимались тем же самым. Но вот если ты будешь думать и при этом не шуметь, — ты окажешь просто великую услугу нам всем. Договорились?