Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)
Шрифт:
– Мама! Папа рассказывает нам историю!
– взволнованно сказал Дилан, пока Терри передавал медведя молодой женщине.
– Эй, ты обманщик! – возразил Терри, глядя на сына. – Я не говорил, что буду рассказывать историю.
– Папа!
– был умоляющий ответ Дилана, и этого было достаточно для отца, чтобы согласиться.
– Хорошо, но потом ты будешь спать. Обещаешь?
– спросил Терри, и Дилан ответил немым кивком
Кенди довольно улыбнулась, поскольку молодой человек приблизился к ней, целуя ее в губы, держа Дилана одной рукой и обнимая её за плечи другой. Малыш уже привык видеть открытое проявление родительской привязанности,
– «Энни, быть замужем за мужчиной, в которого ты сильно влюблена, как я - в Терри, и получать любовь взамен – возможно, самый переполняющий и восхитительный опыт, который может получить женщина… Но с другой стороны, все, что я могу сказать об этом, не имеет значения, пока ты сама не испытаешь этого, и только тогда».
Слезы Энни вернулись в её глаза, и она просто не могла перестать их лить до конца ночи.
Следующим утром, перед приходом слуг, Кенди проснулась очень рано, чувствуя некоторое неудобство, потому что ребенок внутри в ней был неугомонен. В конце концов, подходил уже седьмой месяц её беременности, и ей становилось труднее. Молодая блондинка приняла душ и оделась, глубоко вдыхая, открывая окно, чтобы впустить летний утренний ветерок.
Дождь оставил в воздухе ощущение свежести, что побуждало ее начинать свои обязанности раньше. Она тихо вышла из спальни, чтобы не прервать сон мужа, обычно остававшегося в кровати допоздна из-за ночной работы.
Молодая женщина вошла в комнату Дилана, и удостоверившись, что мальчик все еще спал как ангел, вцепившись в своего огромного игрушечного мишку, она спустилась на кухню, где обнаружила Энни, безутешно рыдающую.
– О Боже!
– воскликнула блондинка, подбежав, чтобы обнять подругу. – Милая, милая Энни!
– Кенди! Что я наделала! – выговорила, наконец, Энни, всхлипывая.
– Кое-что не очень разумное, Энни, - признала Кенди самым нежным тоном, который у нее был, но все-таки заставляя подругу осознать, что та совершила ошибку.
– Однако, это не то, нам решить не под силу, - сказала Кенди, ища лицо Энни.
– Думаю, что вчера я все только разрушила. Он никогда не простит мне унижения, и теперь, когда он ушел... Я просто не могу перестать думать, как сильно я люблю его! – призналась с раскаянием Энни.
– Я так рада, что ты, наконец, это признаешь! Это действительно достижение. Что тебя заставило понять это?
На мгновение я подумала, что ты никогда не раскроешь глаза и не увидишь правды!
– прокомментировала блондинка, протягивая Энни, носовой платок из кармана платья.
– Это была... это была ты... и твоя семья!
– пробормотала Энни, глядя в зеленые глаза Кенди, которые рассматривали ее, не понимая, что она подразумевает.
– Вчера вечером... Я видела, как Терри взял Дилана на руки, и вас троих... таких близких и свободных друг с другом… и счастливых... и вдруг я поняла, что у меня никогда не будет такого счастья ни с каким мужчиной, если... если у меня не получится с Арчи… но теперь слишком поздно! Он просил у меня прощения, наступил на свою гордость, а я только безжалостно его отвергла!
– Нет, нет, и нет!
– ответила Кенди с твердым решением в глазах.
– Эта история так не закончится, нет, если я могу что-то сделать! Давай, Энни, умой лицо, оденься и готовься вернуть своего мужчину! – скомандовала
– Что ты имеешь в виду?
– спросила смущенная Энни.
– То, что мы поедем на вокзал до отъезда Арчи. Теперь одевайся, а я вызову няню Дилана. Она будет здесь в мгновение ока, и я отвезу тебя на станцию!
– Но Кенди...
– слабо запротестовала Энни, но решение в глазах Кенди было настолько ясным, что она не посмела противоречить подруге и молча повиновалась.
Тридцать минут спустя две молодых женщины чуть ли не летели в автомобиле Кенди, вдруг позабывшей свою манеру вождения и мчащейся по улицам Манхэттена, время от времени нервно поглядывая на часы.
– Не могла бы ты, пожалуйста, ехать помедленней, ради Бога, Кенди!
– умоляла Энни с побледневшим лицом и руками, приклеенными к сиденью. – Ты только что пропустила светофор!
– Брось, Энни, положение критическое! – беспечно отвечала Кенди, поворачивая за угол быстрым движением запястья.
– Если ты позволишь Арчи уехать надолго в Чикаго, то тогда у него будет время подумать и стать еще обиженнее и жестче! Ты должна поговорить с ним прямо сейчас, когда он все еще уязвим. Поверь мне! Я знаю, что делаю! Мужчины – раса гордая.
– Кенди-и-и-и-и!!!
– в панике вопила Энни, пока подруга продолжала мчаться по забитым авеню.
К счастью, это был удачный день для Кенди, и она умудрилась прибыть на станцию, не получив штрафа и не попав в аварию. Позже, блондинка удивлялась, как это она так бешено гнала, несмотря на то, что она носила ребенка, но результаты её усилий ослабили ее чувство вины.
– Мы еще вовремя, - с улыбкой сказала Кенди Энни, ставя машину на стоянку. – Ну же, ободрись, девочка! Сейчас он должен быть на платформе. Иди к нему и, пожалуйста, не возвращайся ко мне, пока не получишь кольцо с выгравированным именем Арчибальда! Не волнуйся о вещах, если ты решишь вернуться в Чикаго вместе с ним прямо сейчас, то я пошлю твой багаж позже. Теперь, иди! – озорно подмигнула Кенди.
– О Кенди!
– воскликнула Энни, еще задыхаясь, и с пылающими щеками.
– Пожелай мне удачи!
Двое женщин на секунду обнялись, и потом брюнетка вышла из машины и вскоре исчезла среди толпы, заполнившей станцию.
Энни бросилась, оглядываясь вокруг, но к сожалению, не смогла ничего разглядеть, кроме многочисленных голов тех, кто проходил по платформе. Внезапно показалось, будто весь Манхэттен решил выехать тем утром. Молодая женщина спросила у служащего о поезде, который уезжает в Чикаго, и мужчина показал нужную платформу. Пассажиры уже садились.
Брюнетка, со стремительно колотящимся сердцем, отчаянно оглядывала платформу, проверяя каждое мужское лицо, что попадалось ей, но не находя глаз, которые искала.
– АРЧИ! – начала она кричать снова и снова, но не было никакого ответа, и её сердце было готово взорваться, стуча громче с каждым новым ударом, угрожая ей глухотой.
В отчаянии, она поднялась в отделение первого класса, напрасно глядя на все вагоны. Поезд начал двигаться, и один из служащих заставил ее выйти.
Молодая брюнетка, не имея какого-либо выбора, неохотно вернулась на платформу, и с разрывающимся на кусочки сердцем, ей пришлось наблюдать, как поезд покидал станцию, пока толпа продолжала перемещаться вверх-вниз, не обращая внимания на стройную молодую особу, которая тихо заплакала, чувствуя, что навсегда потеряла мужчина своей жизни. Чувство было резким, острым и ранило, как любая другая боль, которую она когда-либо чувствовала прежде.