Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)
Шрифт:
Секунду Кенди колебалась, но, наконец, приняла галантный жест, поместив руку на его локоть, несмотря на электрические разряды, пробежавшие по ее мышцам при первом контакте. Вскоре они шли к Восточным Воротам, чтобы пройти Бульвар Святого Мишеля.
Полуденное солнце омывало «rive gauche», отражаясь светом на красных и белых тентах ресторанчиков и баров вдоль бульвара. В другое время настоящие орды молодежи, в основном студентов, переполнили бы места, чтобы перекусить в это время дня. Но в это лето многие из тех
Терри привел Кенди в одно из тех небольшого бистро вдоль бульвара Святого Мишеля с железными стульями, окрашенными в яркие цвета, и безупречно белыми скатертями.
Столы были расставлены внутри и снаружи ресторана, на каждом стояла синяя хрустальная ваза с красной розой, чтобы украсить атмосферу, а во внутренней части молодой человек время от времени играл на старом фортепиано, чтобы сделать обед более приятным. Молодая пара выбрала столик внутри бистро, и несмотря на шутки Кенди о своем аппетите, она заказала лишь легкую закуску.
Терри положил лицо на левую руку локтем на стол, а другой лениво водил вилкой, слишком поглощенный белокурой женщиной перед ним, чтобы обратить внимание на еду на тарелке. Девушка, прекрасно осведомленная об испытующем взгляде на нее молодого человека, пыталась сосредоточиться на своей тарелке, мерно поедая пищу, полностью фокусируясь главами на салате, будто он был самым привлекательным в мире. Затем, когда она, наконец, осмелилась поднять глаза, она нашла пару синих огней, нацеленных на нее настойчивым светом.
– Кенди, - произнес он, наконец, нарушая тишину, и молодая женщина ощутила, что ее сердце остановилась от звука его голоса, - мне очень жаль, - только и сказал он.
– Прошу прощения?
– переспросила она, отставляя тарелку в сторону, все еще не веря тому, что она ясно расслышала.
– Я сказал, мне очень жаль, - повторил молодой человек с серьезным выражением в прекрасных чертах.
– Я попросил тебя встретиться сегодня со мной, потому что хотел принести извинения за свое поведение в тот вечер.
– И...
– выдавила она.
– И потому я приношу извинения, Кенди, - сказал он, и повинуясь бессмертной привычке, он поймал руку Кенди.
– Я ужасно сожалею об ужасных вещах, которые наговорил... Я даже не имею права проводить это время вместе с тобой. Возможно, ты не должна была приходить вообще, так, чтобы я действительно получил то, что заслуживал...
– хриплым голосом произнес он, и она чувствовала, как его рука нервно ее стиснула.
– Но мне так повезло, что ты пришли… Спасибо тебе, Кенди!
– Я принимаю твои извинения, Терри, - ответила она, не в силах смотреть прямо ему в глаза.
– Я тоже была не слишком любезна… Давайте больше не будем говорить об этом. Просто представим, что этого не было, и мы снова все те же хорошие друзья, какими всегда были.
– Да... Хорошие друзья,.. как всегда, - пробормотал он,
Тишина воцарилась лишь на краткое время; ни мужчина, ни женщина не размыкали губ, чтобы заговорить, а музыкант в углу закончил свою песню. Молодой артист взял бокал вина, который как обычно, послал ему владелец бистро, и немного отдохнул. Другой молодой человек, сидящий за столом рядом с Кенди и Терри, неожиданно встал и подошел к пианисту. Оба мужчины, похоже, хорошо знали друг друга и говорили оживленно, как знакомые. В другом углу бистро завтракала пара средних лет, а в нескольких метрах от них человек в форме потягивал пиво. Официанты болтали между собой, пытаясь одолеть скуку, делясь шутками и анекдотами. Затем пианист встал и обратился к поредевшей аудитории.
– Дорогие друзья, - заговорил он неофициальным тоном.
– Здесь присутствует мой приятель Жак Превер, который, как некоторые из вас уже знают, написал следующую из своих прекрасных поэм, и я осмелился написать музыку, чтобы получилась песня. Я надеюсь, что вам понравится, и вы вспомните ее, когда Жак станет известным поэтом. Потому что, поверьте мне, я не сомневаюсь, что когда-нибудь он станет знаменитым.
Молодой пианист сел напротив инструмента и искусными пальцами начал ласкать клавиши из слоновой кости. Каскад печальных нот полился из старых фортепианных аккордов и наводнил помещение, достигнув ушей Кенди. Приятная и грустная мелодия песни заставила ее сосредоточить внимание на словах, но, несмотря на год, который она прожила во Франции, ее ухо еще не было столь натренировано, чтобы понимать их.
– Красивая музыка, - тихо прошептала она.
– Какая жалость, что я не очень хорошо понимаю текст, - призналась она.
– Но я уверена, поэма, которая вдохновила такую песню, должно быть, также прекрасна.
– Так и есть, - ответил Терри, все еще держа руку блондинки.
– Хотя и очень грустная.
– О чем там говорится?
– Ну, похоже, что поэт говорит о прошлой любви, которую он все еще не может забыть. Ты хочешь, чтобы я перевел ее для тебя?
– спросил он, утопая синими глазами в ее омутах.
– Пожалуйста.
– Дай-ка послушать… он говорит:
Я хочу, чтобы ты вспомнила
О днях, когда мы были друзьями,
В то время жизнь была прекрасней,
И солнце горячее, чем сегодня.
Облетают опавшие листья,
Вместе с воспоминаниями и сожалениями,
Северный ветер уносит их
В холодную ночь забвения,
Видишь, я не забыл
Песню, что пела ты мне.
Кенди слушала слова Терри, и в это время ее сердце на секунду замерло. Казалось, каждая строка в поэме поразительно точно передавала ее собственные чувства словами, которые она не могла высказать.