Сторно
Шрифт:
– Нет, Михаил Петрович. Сейчас в стране творится полный кавардак, а сытый голодного не разумеет. Если выживу, там посмотрим. А теперь я предлагаю лично вам пройти обработку. Не пугайтесь, ничего страшного. Правда придётся немного поползать, но вы же воин и за службу проползли не один десяток километров. Бойцов со двора я удалю. Никто не увидит. Но я надеюсь на ваше молчание. Впрочем, это и в ваших интересах, пусть новое качество станет вашим козырем и тайным оружием, сохранив вас в этой мясорубке в целости и сохранности.
– Хм, – он на минуту застыл в раздумье, – однако умеешь ты убеждать.
– Прямо сейчас и начнём, – сказал я, выбираясь из машины. – Внимание рота! Напра-во! В казарму шагом, марш.
После облучения генерал долго хмыкал, тыкал в себя штыком, а потом, оглянувшись, пульнул в ладонь из пистолета. И засмеялся, услышав рикошет пули, не скрывая восторга.
– Уж теперь и не понимаю, кто кого из нас использует. – Он шутливо погрозил пальцем. – Ладно, убедил. Продолжай, командовать Василий Захарович, но послезавтра на площади у штаба в девять утра рота должна стоять в полной боевой готовности. Я покажу вас командарму генерал-майору Голубеву. Не подведите.
– Не подведу, товарищ генерал-майор. А разве штаб 10 армии не в окружении?
– Вышли вчера. 3 и 4 армии тоже выходят. Многие ещё в окружении, но половина дивизий уже по эту сторону рубежа.
– Отлично! А то, честное слово, обидно проигрывать, даже не начав партию.
Мы попрощались, и чёрная эмка урулила со двора.
Выпустив бойцов из конюшни, я приказал взводным потренировать их в прохождении ротным строем. Само собой, почти все бойцы были кадровыми, и муштровать их не было нужды, но в нынешнем составе они ещё не ходили, и немного потопать всем вместе роте не повредит. Построившись колонной по три, взводы вышли со двора на шоссе.
Я же с Балей, Ивановым, Сашкой и Дедом принялись разбирать привезённое со склада добро. Из нового имущества я обратил внимание на барабан, бережно замотанный в кусок портяночной фланели. В петлях широкого ремня торчали две палочки. Красивая вещь, но сейчас совсем не нужная. Теперь я начал немного понимать генерала, который наорал на меня за безудержное хапужничество.
– Семён Иваныч, скажи дорогой, а на хрена нам барабан.
– Вот умный ты, Василий Захарович, а ничего в службе не смыслишь, – он скорчил обиженную гримасу и развёл руками. – У нас что за подразделение? Правильно – рота. А каждой роте по уставу положен ротный барабан, так ещё издревле повелось. И барабанщик есть. У Пилипенко во взводе Тарчев Валентин. До войны в оркестре на барабанах стучал. А ты говоришь, на хрена, – он бережно поднял барабан и унёс в свои закрома.
Канистры с бензином и маслом и боеприпасы мы переместили ближе к машинам. Четыре бочки с солярой скатили по доскам и оставили возле танка, который закончили красить танкисты. В очередь на покраску встали два новых грузовика.
Затем Сашка принялся обхаживать оба новеньких миномёта, очищать от смазки и проверять механизмы, что-то напевая под нос от удовольствия.
– Слышь, Сань, а у тебя неплохо петь получается.
– Хо. Ещё бы, я всегда был запевалой. Сейчас, правда, не до песен.
– Вот в этом ты не прав. Ещё как до песен. А ещё певуны в роте есть?
– Есть любители, троих точно знаю.
– Отлично. После обеда скажи им, что будем разучивать песни. Завтра споёте
– Да, ну! Наша ротная песня! Вот это здорово! Не сомневайся, командир, не подведём. А ты сам?
– Не-е, я не пою, медведь на ухо наступил. Но напеть и слова проговорить – это, пожалуйста.
Находившись строем, рота к обеду вернулась в расположение. Потом после отдыха Дед продолжил заниматься экипировкой бойцов, а мы с певцами уединились в дальнем конце конюшни. Я продиктовал им тексты, а потом несколько раз напел. Они быстро ухватили мелодию, и пропели, заглядывая в записи. Несколько раз я их поправил, но ребята оказались толковыми, и я их оставил репетировать, пообещав вернуться вечером и прослушать.
Выбравшись во двор, я сразу направился к танкистам. На жарком солнце краска уже высохла, и они собирались крепить на броне бочки с топливом и ящики с боеприпасами. Я махнул рукой, приглашая их спуститься на грешную землю.
– Скажите, братцы, а где ваш командир?
– Пошёл на повышение, а нас срочно перебросили на запад, и нового назначить не успели. Дальше вы знаете.
– Значит, сегодня за командира танка буду я.
– Но, товарищ старшина, машина сложная, нужно уметь.
– Я танкист.
– Да, ну-у?!
– Поехали. Но, чур, я за рычагами.
– Но…
– Без всяких «но». По местам, – и я нахально полез на место водителя.
Как давно я не сидел в таком тесном и жёстком, и таком желанном сиденье. Я натянул шлемофон, погладил фрикционы и рычаг переключения. С моей точки зрения техника, конечно, допотопная и рычаги дубовые, но, как уже было говорено, за неимением гербовой…
Стартёр провернул вал, дизель схватил компрессию и взревел на оборотах. Я привычно присоединился к ТПУ и нажал тангету:
– Все на местах?
В шлемофоне прохрипело:
– Все.
– Поехали.
С шоссе я съехал в сторону ближайшего перелеска. Попетляв по грунтовой дороге, я пересёк овраг, пустырь, вполне довольный состоянием машины взлетел на горку, и, заглушив на вершине мотор, выбрался из танка и спрыгнул на травку. Следом один за другим спустились с брони все остальные.
– Вы где водить учились, товарищ командир? – осторожно спросил башнёр Ефимов.
– Что-то не так?
– Необычная манера. Наших мехводов учат иначе, я уже третьего меняю. Вы водите лихо и в то же время плавно и аккуратно. Машину как бы отпускаете на волю, и вместе с тем выверено каждое движение. Для этого много и часто водить надо. А эти танки совсем недавно в войска поступили.
– Многие знания, многие печали, а нам печалиться не пристало. Ну, как, Иван Сергеевич, – повернулся я к мехводу, – сдал я зачёт по вождению?
– Ну, что вы всё подкалываете, товарищ командир, – смутился парень, – сморозил я давеча глупость, со всяким бывает. Поучиться бы у вас.
– Ладно, о том мы с тобой ещё потолкуем. Насчёт командира танка я пошутил, мне и роты за глаза хватит. Экипаж возглавит и сядет к орудию сержант Варик Прохор Васильевич. Он опытный командир, артиллерист, знает и танковое орудие. Сегодня познакомитесь и поговорите. А теперь по коням и домой. Давай, Иван, прокати с ветерком.