Стороны света
Шрифт:
/ – Сколько пальцев на руке Посланника? – говорил-пел Эхо Голоса… /
Две руки. Две руки, два глаза, которыми нужно уследить за обоими. Раз, два… А пальцев – десять. Кайнен.
Открытое окно не помогло. Воздуха не хватало, Арен-Тан потянулся к тугому воротничку мантии и остановился. Солнце било в глаза, дрожало отражение в стекле, а где-то за городом счет идет на…
Было важно, чтобы все пуговицы были застегнуты.
Было важно, чтобы она досчитала.
По-эльфийски, так, почему-то, выходит длиннее.
И звук все длился, длился, длился…
Отец
– Это свойство крови, – объяснял хранитель миров.
– Почему так много связано с кровью?
– Потому что живое.
По краю.
Было важно, чтобы она…
Нертэ.
Обрыв.
Здание УМН вякнуло сигналом тревоги и оделось в кожух высшей защиты. Арен-Тан закрыл окно и отправился туда. Работать. Выполнять свое предназначение.
Холин даже психануть не смог по-человечески. Подкинул, паразит, нежданный сюрприз в виде рванувшего в каскадный уровень дара. Привратный знак – истинное произведение искусства поющих светом – держал, но этого было мало. Собственный якорь замглавы УМН Мара Холина, его жена с шилом в одном месте, была уже за гранью, и стоит сейчас разжать «когти», как настырная темная душа тут же сиганет в бездну следом за ней. Но обязательно было нужно, чтобы кто-то остался.
Арен-Тан спешно перебирал в голове варианты. Один, второй, четвертый.
Вспыхнуло. А вот и третий. Контраст парадных одежд Эфареля с его же осунувшимся почти до костей бледным лицом и почти безумными глазами был убийственный. Сверкающий шлейф тянулся хвостом за границу тающего перехода. Прозвучалголос, и все замерли.
Арен-Тан скривился. В ушах мерзко зазудело, а еще затылок ломило от того, что приходилось держать морок и Холина, чтоб следом за… Задница…
Эльф пинком силы выбил из рук инквизитора петлю, ломанулся поперек щитов в темный водоворот формирующегося провала за грань и двинул некроформе Холина в челюсть. Схватил за полезшие из загривка ленты мрака и одним ударом вколотил обратно в дернувшееся тело.
Лег рядом. Лицом к лицу. Губы шевельнулись.Голосом/голосом той, что осыпалась пеплом на серое, он сказал:
– Я здесь, сердце мое. Вернись.
Затем резко встал, лицо – камень и лед, и хотел уйти прочь, но инквизитор аккуратно коснулся локтя.
– Агент Валар…
– Я сделал, что нужно.
– Что с ним будет? – спросил Арен-Тан у себя, но Альвине ответил.
– Зависит от неё.
Выдернул локоть из пальцев инквизитора и стремительно вышел, а жуткая смесь бездной боли и надежды осталась. А ведь только локтя коснулся…
Да полно… Способен ли кто-то еще чувствовать так? Знать голос для каждого, чтобы совпасть? Звать эхом чужой сути… Впрочем, не чужой… Это все свет-на-двоих… На двоих ли?
Разделенный свет – один из немногих, очень немногих, по пальцам одной руки перечесть, действительно
– Как? – спросил Герих тогда, больше пятнадцати лет назад, у ввалившегося к нему в кабинет существа, лишь отдаленно напоминающего блистательного Альвине Эфареля, в страшных шрамах, и с глазами почти безумными от пережитого. – Как?
– Меня было кому звать, чтобы я смог вернуться и хранить. И я буду. Убью, совру, предам, подставлю горло под нож, вернусь из бездны. Чтобы у меня был мой свет, нужно чтобы жила моя искра. От искры родится свет и огонь, от света и огня – тень, и тень будет таиться во тьме, а тьма – бесконечно стремиться к свету и огню, что родились из искры. Но всякий огонь, кто бы его не разжег, это огонь Хранящих, – хрипел, упершись дрожащими изуродованными руками с бугристой кожей в стол и сиял золотом из невозможно красивых глаз, потом моргнул, будто приходя в себя, и потребовал вот прямо сейчас разморозить доступ к счету, который королевский банк уже опечатал для передачи прав возможным наследникам.
Четверо. Столько Эфар осталось. Трое и один. Когда Арин приподнял кисть, большой палец прижался к ладони, а мизинец чуть оттопырился в сторону. Как на древних фресках в местах почитания Изначальной Тьмы, где на этом мизинце у Посланника кольцо с ключами от Ее Чертогов. Как на статуе, венчающей храм Света, только ключей на длани нет.
– Сворачивай балаган, – безапелляционно вломилось в сознание, и Арен-Тану захотелось прилечь рядом с притихшим на полу Холином, прикрытым алой эльфийской накидкой.
– Да, отец мой Арин, – ответил Герих.
К ломоте в затылке и звону в ушах прибавилась тошнота и слабость в коленях. Отдохнуть бы… Но отдыхать было некогда.
Пока техбригада возилась коротнувшими от эльфийского выхода… выходки щитами высшей защиты, пока измаявшиеся ожиданием целители оказывали всяческую помощь нуждающимся и тем кто себя таковыми посчитал, пока прямо как был, в красной накидке, упаковали в реанимационную капсулу ни на что не реагирующего Холина, солнце почти село.
Вечер – время надежд.
Да что ж ты будешь делать! Хотя на язык просилось сакраментальное «глядь» и прочий народный фольклор.
Арен-Тан спустился с крыльца и подал руку сидящему на мостовой целителю, озадаченно трущему глаза. Один замер, судорожно сглатывая, еще один лежал внутри магбуса, куда должны были водрузить капсулу с Холином. Только ноги свисали. Холина, ясное дело, тут больше не было. От самой капсулы остались невнятные обломки, медленно оседающие в куче черной пыли. Переход гранью без экрана на целителей возымел такой же эффект, как явление тьена Эфар светлым порталом на темных: звезды в глазах, звон в ушах и состояние прибитости пыльным мешком. Отомстил.