Стороны света
Шрифт:
– Сначала, я трахну твою жену, так, как ты себе и представить не можешь, и ты будешь на это смотреть. Будешь смотреть, как я лишаю ее чести, а затем брошу ее солдатам, которые не упустят своей возможности. А затем в яму людоедов, а твои дети…
– Ваше больное воображение заслуживает осмотра лекаря, милорд, я скорее умру от старости, пока буду ждать, когда вы найдете мою семью. Вы даже не представляете, где мои жена и дети.
– Я найду их.
– Вряд ли – сказал я. Я давно позаботился о безопасности моей семьи, еще, когда началась
– Увидим – заулыбался он, даже не подозревая, насколько глупо он выглядел.
Он надел рубашку и затем накинул на себя расшитый красной тканью золотистый кафтан. Затем я наблюдал, как он искал свои сапоги, которые находились под стулом, на котором я сидел.
– Я отправляюсь к отцу, если хочешь, можешь пойти со мной, тебя в любом случае к нему приведут – сказал он, углядев свои сапоги под стулом, где я сидел.
– Я пойду с вами, ибо только так я смогу удовлетворить мое любопытство, что же вы ему такого скажете, и как он на это отреагирует.
– Смейся, смейся, выродок – сказал он, приклонив передо мной колено, что бы достать сапоги. Я посмотрел на него сверху вниз и улыбнулся. Это разозлило его и он, схватил сапоги и выпрямился, встав передо мной, и так же посмотрев на меня сверху, улыбаясь.
Я рассмеялся, чем разгневал его еще сильнее. Глонорис вскрикнул что-то невнятное и дал мне пощечину. Шлепок был достаточно сильным, но не настолько, что бы вызвать во мне какие-либо эмоции.
– Встать! – крикнул он.
Я медленно поднялся со стула и выпрямился перед ним. А так как я был выше его ростом на целую голову, он потерялся и снова крикнул:
– Я убью тебя! Я, черт тебя возьми…
Я не стал его дослушивать, а просто пошел к двери
– Куда ты поплелся!? Я не закончил!
– Вы не только со мной не закончили, к слову. А вопли свои приберегите, чтобы пожаловаться отцу – сказал я, выходя из покоев, где увидел, как стражник смеется, видимо потому что слышал весь наш диалог. Увидев меня, стражник сразу спрятал улыбку и глаза его стали каменными, а лицо непоколебимо серьезным.
Разъяренный Глонорис стремительно вышел из своих покоев, глянул на стражника, и ударил его по лицу, и сразу пошел к тронному залу. Стражник вздохнул гневно, но не сказал ни слова, лишь только ощупал место удара пальцами.
Я догнал сына короля и шел позади его. Миновав пару коридоров, мы явились снова к тем большим деревянным дверям с золотыми сломанными птицами.
– Отец! Этот наглец оскорбляет меня своим гнилым языком! – закричал принц, как только открыли двери. Я зашел следом, зная, чем закончится эта сцена, так как не раз уже ее наблюдал. Король был строг в воспитании сына, однако очень большую лепту в становление характера будущего правителя внесла покойная мать, научив его быть высокомерным
– Я требую казнить этого наглеца! И всю его поганую семью! – закричал сын короля, не заканчивая на этом. Он продолжал сыпать на меня обвинения и оскорбления, в то время, как отец встал с трона, спустился с платформ и наотмашь ударил своего крикливого отпрыска так, что тот упал. Отец остался стоять на месте.
– Я отрежу тебе язык, если ты не замолчишь сейчас же – тихо и грозно сказал император, а затем развернулся и пошел обратно на трон.
Сын встал и смотрел в его спину, тяжело и гневно дыша.
– Твои поступки не достойны твоего титула – продолжал его отец – ты растешь глупцом и невеждой, кои правителями не становятся, а если и становятся, то умирают от ядов или будучи насаженными на вилы. Правитель не делает, что он хочет. Правитель делает то, что может сохранить государство целостным и невредимым. Приносит жертвы, порой жестокие, а тот, чье сердце холодно к боли, которую испытывают жители страны, не правитель, а лишь жалкая пародия на него! Ты не знаешь этой боли, и потому ты не станешь хорошим государем.
– Отец, я…
– Молчи! Ты отправишься к перевалу, и встанешь в ряды воинов. Ты будешь биться как рядовой! И если ты подохнешь, то это будет твоя вина! Ты мой сын, и я люблю тебя, но ты должен быть тем, кто сможет принять власть, когда я сдохну! Ты должен уметь постоять и за себя и за наше государство! Иди, собирайся! Дэригор, идем, пошушукаемся – позвал меня король в комнату, в которой проводились заседания совета.
Он закрыл дверь на ключ, и мы остались с ним одни.
– Не сильно жестко я с ним, а? – спросил он меня. Когда мы оставались одни, от официоза вовсе ничего не оставалось. Юный принц рос без матери, и его отец часто просил меня о совете в воспитании.
– Возможно немного, – ответил я.
– Проклятье, – ударил он рукой по столу.
– Я пригляжу за ним.
– Уж пригляди, да если надо, дай ему по шее, чтобы не глупил.
– Хорошо.
– Что ты ему сказал, что он так разозлился?
– Я всегда с ним жестко разговариваю, для него это полезно, но я не оскорбляю его. А разозлился он, потому что его сапоги оказались под стулом, на котором я сидел…
Король засмеялся.
– Ну и потому что я выкинул в коридор шлюху, с которой он развлекался.
– Холера. Подцепит болячку и загнется к чертовой матери.
– Когда уйдем, из женщин рядом будут только Родоградские воительницы, но он их вряд ли заинтересует.
– Что же мне с ним делать… Дочь то моя… совсем другой человек, а он то почему такой… - король уселся на стул лицом ко мне.
– Он молод, с возрастом он поумнеет, если держать его в узде, – сказал я, стоя непоколебимо.
– Он не слушается меня, а я могу только ругаться и ударить, но ничего больше. На какое-то время он возвращается на свое место, а потом снова…