Стоя в тени
Шрифт:
Застенчиво улыбнувшись, Эрин выдавила на ладонь из тюбика немного смягчающего геля, купленного ею в незапамятные добрые времена за безумную цену, и сказала:
— Сейчас я вотру кондиционер в твою кожу, и тебе придется потерпеть и не смывать его еще десять минут.
— Десять минут? — с деланным ужасом переспросил Коннор.
— Вообще-то положено, чтобы кондиционер впитывался в волосы в течение получаса, — непререкаемым тоном заметила Эрин. — А для усиления лечебного эффекта рекомендуется обмотать голову горячим полотенцем. Однако на первый раз я сделаю для тебя исключение. — Она стала энергично втирать гель
— Ну и запашок же, однако, у этой дряни, — пробормотал он.
— Ничего, потерпишь и не умрешь, — парировала Эрин.
— Теперь я знаю, в чем секрет твоей красоты, — севшим голосом сказал Коннор и блаженно улыбнулся. — Надо несколько часов просидеть в ванне, измазанной с головы до ног пахучей гадостью, и ты будешь выглядеть потом, сполоснувшись, как сказочная принцесса. Что ж, я согласен последовать твоему примеру, чтобы тоже превратиться в сказочного принца.
Сердце Эрин неистово заколотилось, колени подкосились, и она присела на бортик ванны, чтобы сделать судорожный вздох. Коннор лукаво взглянул на нее и сказал:
— Ты покраснела, как вареная свекла. Тебе стало жарко?
Эрин молчала, завороженная его сильными руками, мужественным лицом, обнаженным торсом и пронзительным взглядом.
— Да, — опомнившись, ответила она. — По-моему, можно споласкивать.
— Как? Разве десять минут уже прошли? — с удивлением воскликнул Коннор. — Странно.
Эрин понятия не имела, сколько времени она пребывала в оцепенении — десять минут, десять секунд или три часа?
— Да, — выдохнула она и глупо хихикнула.
— Я чувствую себя султаном, которого обхаживает его прекрасная служанка, — сказал Коннор, вновь вверяя свою голову ее ласковым рукам. — Продолжай ублажать меня, это мне все больше нравится.
Эрин снова глупо хихикнула, живо представив себе восточный гарем, и скользнула взглядом по его голому торсу. Глаза полезли на лоб: у Коннора случилась эрекция, да настолько мощная, что у нее даже свело живот. Такого солидного доказательства его мужественности она не ожидала.
Значит, вот с чем ей пришлось бы столкнуться самым непосредственным образом, если бы она вошла в ванную голой. А что, если протянуть руку и дернуть за язычок молнии? Узнать наконец, какое свирепое чудовище скрывается в его брюках? Но если Коннор сочтет ее поступок пошлым и вульгарным и обидится? Или, того хуже, безмерно обрадуется? Ей снова не хватило духу на решительный шаг.
Эрин сполоснула Коннору волосы, выпрямилась и сказала:
— А теперь надо их расчесать и уложить как следует. Сядь, пожалуйста, на край ванны. И не корчи недовольную гримасу, потерпи, пока я доведу все до конца.
Коннор неохотно встал и пробурчал:
— Надеюсь, я не стану похожим на пуделя? Учти, я привык заплетать волосы в косичку. И позаботься, чтобы они были одной длины. Иначе я сойду с ума.
— Успокойся! Я знаю в этом толк.
Она стала осторожно подравнивать концы его волос, касаясь грудями спины и млея от сладкой истомы. Когда все было готово, она провела ладонью по голове Коннора и сказала:
— Теперь осталось лишь просушить их феном.
— А вот от этого, пожалуйста, ты меня уволь! С меня довольно! Не смей включать эту штуковину, пока я стою мокрый в ванне и с босыми ногами! Иначе нас обоих убьет током.
— Какой ты еще глупенький мальчик! — проворковала Эрин и, наклонившись,
Коннор молча наблюдал ее грациозные движения, не торопясь одеваться. Эрин выбежала из ванной, сунула свои тюбики и флаконы в сумку, даже не обтерев их полотенцем, и плюхнулась на кровать, чертовски злая на себя за наивность и трусость. Проклятая идиотка! Жалкий цыпленок! Упустить одну за другой столько возможностей!
— Эрин! — окликнул ее Коннор.
Она резко обернулась. Он стоял в дверях, ослепительно красивый с гладко зачесанными назад блестящими светлыми волосами. Настоящий Адонис! Эрин охватила неконтролируемая дрожь. Она сдавленно спросила:
— Что?
— Хочу поблагодарить тебя за прическу. Это было очень мило. Ты прелесть! — сказал он. — Просто душка!
— Всегда к твоим услугам, — брякнула она не подумав.
Люди говорили ей эти слова на протяжении всей ее жизни.
Ее всегда считали славной девочкой, которая изо всех сил старается сделать окружающий мир лучше и угодить своим родителям, неспособным, к сожалению, жить в гармонии даже друг с другом и потому нуждающимся в ее помощи.
И она лезла из кожи вон, чтобы казаться славной и милой дочерью, вежливой, уважительной и старательной. А также честной, прямодушной, невинной и благонамеренной.
Но теперь ее терпению пришел конец.
— Я чем-то обидел тебя, Эрин? — спросил Коннор.
— Нет, все нормально! — выпалила она, сверкая глазами. — Просто я хочу принять ванну. Ты не возражаешь?
Он многозначительно улыбнулся и кивнул. Смотреть на его физиономию Эрин уже была не в силах. Подхватив с пола сумку, она бегом устремилась в ванную, чтобы не впасть в истерику у Коннора на глазах. Захлопнув за собой дверь, она включила душ и, зажмурившись, встала под бодрящие прохладные струи, надеясь успокоиться и найти выход из проклятого замкнутого круга, в который она сама себя загнала. Больше всего она боялась, что Коннор не только отвергнет ее в случае, если она сделает решительный шаг, но и посмеется над ней.
Интуиция подсказывала ей, однако, что при всей своей внешней суровости и колючести он этого не сделает, потому что у него доброе сердце. Ему будет больно отказать ей, но ведь это не смертельно!
Эрин выключила воду, подумала немного и вздрогнула, потрясенная предположением, что отказ Коннора может ее Убить! Она стала энергично вытираться полотенцем, и постепенно страх перед позорной смертью от сексуальной неудовлетворенности начал ослабевать. А когда она облачилась в ночную сорочку и трусики, к ней почти вернулась ее былая Решительность. Нет, сказала она себе, берясь за дверную ручку, стыдно быть такой трусихой. Мысль, пронзившая Эрин, словно молния, пригвоздила ее к полу.
Шелковая ночная сорочка была скроена в романтическом стиле и больше подходила для девственницы, наконец-то решившейся расстаться с невинностью. Все эти многочисленные ленточки, кружева и оборки абсолютно не соответствовали тому дерзкому вызову, который собиралась она бросить Коннору. Как, впрочем, и ее хлопковые белоснежные трусики. Ей следовало предстать перед ним голой, обрушив за собой в пропасть все мосты. Лучше было бы сразу же дать ему понять, что именно ей от него нужно, и вынудить его незамедлительно приступить к делу, не теряя времени на сентиментальные разговоры.