"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19

Денисова Ольга

– И ты сломался? – то ли возмущенно, то ли участливо спросил третий из друзей, самый молодой, лет двадцати парень с золотыми браслетами на обеих руках.

– Нет. – Войта вскинул глаза. – Иначе моя способность к удару осталась бы при мне.

Не надо было сверкать глазами – надо было каяться и оправдываться.

– Я сломался после этого, – поспешил добавить он.

– Расскажи, какой Глаголен негодяй, как он заставил тебя на него работать, как обманом забрал из Славлены твою семью!

Ага. Потребовал создать теорию предельного сложения несущих. Силой привез в Храст

и принудил сделать доклад на сессии. Наверное, не поверят.

– Да. Заставил, – согласился Войта. – Лишал сна и еды. Сажал на цепь. Бил. Во, еще угрожал расправиться с семьей.

Едрена мышь… Как-то неубедительно вышло. И Достославлену рассказ явно не понравился. А чего он хотел? Чтобы Войта заливался соловьем?

– Расскажи, почему ты не смог предупредить чудотворов о заговоре, который организовал Глаголен, – подсказал Достославлен.

– Так это… Обещал же расправиться с семьей…

– По-моему, доктор Воен городит чушь, – сказал длинный и злой. – Я думаю, он над нами просто смеется.

– Вообще-то мне не до смеха, – совершенно искренне проворчал Войта.

– Глаголен признался, что силой и угрозами заставил Воена молчать, – пояснил Достославлен. – И, я скажу, его рассказ был куда более подробным и красочным – злодей с радостью хвалился своим злодейством. А доктор Воен – не мастер говорить. Думаю, перед выступлением в суде нужно помочь ему подготовиться. Слышишь, Войта? Я напишу для тебя речь, тебе останется только выучить ее хорошенько.

Что, еще и выступление в суде? Сегодняшнего мало? Наверное, надо искренне поблагодарить Достославлена за заботу…

– Спасибо, господин Достославлен… – промямлил Войта, опустив голову.

Тот заулыбался, довольный собой. Гнида… Да, полюбить Достославлена было трудновато.

– Мне кажется, они не посмеют убить детей… – негромко высказался самый молодой.

– Еще как посмеют! – усмехнулся крепкий и серьезный. – Но дело, конечно, не в этом.

– Нельзя идти на уступки мрачунам! – уверенно заявил длинный и злой. – Они должны запомнить, что запугивать нас бесполезно.

– Йерген, тебе легко говорить, ведь это не твои дети остались в замке мрачуна, – повернулся к нему крепкий.

Едрена мышь, Йерген! Должно быть, сын ректора школы экстатических практик…

– Если мы не уступим сейчас, – продолжал тот, – в следующий раз мрачунам не придет в голову брать детей в заложники. А если уступим – поставим под угрозу жизни других детей. И необязательно это будут дети предателей.

Идею сделать магнитодинамику герметичной дисциплиной Достославлен воплотил в жизнь за несколько дней. И, похоже, сейчас он демонстрирует, насколько невыполнима задача обмена Глаголена на семью Войты. Осталось разрыдаться и смиренно спросить: «И что же мне делать?» Упасть на колени. Попрыгать зайчиком? После чего Достославлен явит миру чудо и разрубит все узлы разом. А, собственно, для чего это Достославлену будет нужно? Из тщеславия? Чтобы показать свое могущество? Верней, умение без масла влезть в любое отверстие…

Тот, между тем, смотрел на Войту выжидающе, со значением. Да, наверное, подошло время для смиренной просьбы, и Войта уже начал подбирать для нее слова,

но не выдержал, обхватил лицо руками – лучше умереть, чем выговорить такое! Что там Очен еще говорил про искренность? Искренне уважать, искренне любить? «Стоит только его похвалить – и он расцветает на глазах»…

– Едрена мышь, ты же смог сделать магнитодинамику герметичной дисциплиной… – выговорил Войта. – Ведь смог! А это было не так-то просто! Что тебе стоит спасти моих детей?

Лицо у Достославлена едва не расплылось в счастливой улыбке, но он сдержался: сложил брови домиком и участливо склонил голову на бок.

– Войта, я не отказываюсь тебе помочь! Но я боюсь, что это невозможно! Ты же слышал, что говорит Йерген, а решение зависит от его отца.

– В замке Глаголена еще одиннадцать пленных чудотворов… Их можно было бы освободить, – добавил Войта. – Они-то никакие не предатели…

– Мой отец не пойдет на обмен, – злорадно сказал Йерген. – И я с ним полностью согласен. Мрачуны должны нас бояться. Если дать им возможность откупаться от нас, никакого страха мы не добьемся – они снова будут смеяться над нами и смотреть на нас свысока.

Вряд ли Йергена, а тем более его отца, интересовали смиренные просьбы Войты – их цели стояли выше целей Достославлена.

И что теперь? Достаточно ли было искреннего заискивания? Или все же необходимо упасть на колени? Достославлен все еще смотрел выжидающе и даже недвусмысленно указывал Войте глазами на пол перед пуфом… Гнида…

Войта непроизвольно сунул руку в карман, нащупав взятую с собой пуговицу. Будто от боли, сжал покрепче кулак. Что терять человеку, который будет мертв еще до заката? И если это спасет жизнь Глаголену, Ладне и детям, то не так уж и высока цена…

И Войта сделал это: неловко опустился с пуфа на коленки и выдавил:

– Я умоляю… Я умоляю спасти мою семью…

После этого можно было только умереть.

Друзья Достославлена поглядели на Войту с брезгливым презрением, только сам Достославлен, похоже, ждал именно этого, потому что не сумел скрыть сытого удовлетворения на лице. Войта ощущал лишь головокружение и дурноту – фигура Достославлена покачивалась и двоилась перед глазами. Ничего удивительного, он не спал уже третьи сутки и за последние два дня почти ничего не ел.

– Воен, вам это не поможет, – поморщился Йерген. – Можете ползать на коленях хоть до завтрашнего утра, биться головой об пол – решение не изменится.

Голос донесся до Войты будто сквозь вату, дурнота нарастала, жаром подкатывала к горлу…

– Вот видишь… – Достославлен вздохнул. – Увы, Войта, ничего не выйдет… Я был бы рад тебе помочь, но решение зависит не от меня.

Он сказал это так, будто отказывался дать в долг незначительную сумму, которую можно взять у кого-нибудь другого… И понятно стало, что весь этот отвратительный фарс Достославлен задумал заранее – насладиться унижением Войты, поставить его на колени, чтобы потом отказать. Убить бы его за это, мерзавца… Войта думал как-то вяло, уже не чувствуя ни злости, ни отчаянья – хотел только выйти отсюда поскорей, добраться до собственного дома, перекинуть веревку через потолочную балку и…