"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– У меня нет никакого страха перед побоями за удар… – Войта попытался ударить Глаголена в грудь – как всегда, ничего не вышло.
– Ты не осознаёшь этого страха. Я бы сказал, что это не твой страх, а страх твоего тела, которое отказывается тебе подчиняться. Так вот, рано или поздно тело забудет о побоях и способность к удару вернется. Я не утверждаю этого, я лишь предполагаю, что это возможно.
– Эх, вашими бы устами да мед пить… Я долго проспал?
– С четверть часа.
– Едрена мышь… Мы ведь не может ехать быстрей?
– Увы. Но я надеюсь, что мы не опоздаем. Тебе не кажется, что здесь слишком
– Нет. Но если хотите, я это сделаю. Раз вы такой старый и больной человек.
За всю дорогу уснуть ему больше не удалось ни разу.
Отец с отрядом друзей успел подойти к замку до возвращения Глаголена – все же выступили они из Славлены почти на сутки раньше. Не таким уж малочисленным был его отряд – к старым воякам присоединились их сыновья, и всего под стенами замка стали лагерем около сорока чудотворов. Пожалуй, именно этого Войта и опасался: не хотелось ни потерь в отцовском отряде, ни ответного гнева воеводы, который запросто мог убить Ладну и детей только в отместку за неожиданное нападение.
Было раннее утро, только-только занялся рассвет. Ночной заморозок, первый той осенью, покрыл инеем траву, в лагере чудотворов дымились угли догоревших костров, а переполох уже начался – колеса кареты грохотали так, что не проснуться было невозможно.
Войта выпрыгнул из кареты, не дожидаясь, пока возница ее остановит, раскроет двери и выдвинет лесенку. Чуть не растянулся на земле, чудом удержав равновесие.
Отец спал в кожаной броне… Соскучился, должно быть, по далеким походам. В ней он и выскочил из шалаша навстречу карете, босиком и в подштанниках. Войта поспешил ему навстречу.
Глаголен сошел на землю через минуту, гордо и неторопливо. А мог бы не сходить – возница уже требовал опустить мост и открыть ворота.
– Глаголен, это мой отец, – сказал ему Войта. – Можете называть его господин Воен.
Отец смерил Глаголена настороженным взглядом и с достоинством кивнул.
– Я от всей души благодарю вас за бумагу с последней волей, которая привела нас к стенам замка, – задрав подбородок, продекламировал он. – И весьма рад, что эта воля все же не стала последней…
– Доктор Воен. – Глаголен повернулся к Войте. – Тебе стоит поучиться учтивости у своего отца.
– А ты, негодник, презрел отцовский приказ? Пошел на поклон к Достославлену?
– Бать, иди обуйся, ноги отморозишь. Ну и штаны тоже надень…
– Поговори мне! – Отец погрозил Войте пальцем. Тот не стал смеяться.
Заскрипели шестерни, опуская мост, стукнули засовы, запиравшие ворота. Ну же! Сколько можно ждать? За сутки с лишним пути Войта извелся так, что перестал отвечать на подначки Глаголена… Наверное, неучтиво будет зайти в замок раньше него, но если Глаголен не поспешит, Войта плюнет на учтивость… Которой надо поучиться у отца… Впрочем, Глаголен решил отца переплюнуть и, тоже задрав подбородок, гордо изрек:
– Господин Воен, я приглашаю вас и ваших друзей в замок и заверяю, что моим гостям там никто не причинит вреда. Но и вы пообещайте мне, что ваш отряд не воспользуется моим гостеприимством мне во зло…
Войта не стал ждать, когда они закончат состязаться в учтивости, и взошел на мост, едва тот стал на место. Первый, кого он встретил, входя в ворота, был воевода замка…
Их
В каморке было так холодно, что изо рта шел пар. Они сидели в углу, закутавшись в одну рогожку на всех, Румяну Ладна держала на коленях, порывалась то ли встать, то ли отодвинуться глубже в угол: наверное, в полутьме она не увидела, кто вошел в двери.
Только когда Войта нагнулся, чтобы забрать у нее дочь, Ладна ахнула и тут же разрыдалась, причитая и благодаря Предвечного. Румяна захныкала, когда Войта поднял ее на руки, закашлялась, но прижалась к нему потеснее, дрожа от холода.
Руки были заняты, и он не смог помочь Ладне встать, смотрел сверху вниз, с каким трудом она распрямляет затекшие руки, как неловко поднимается на ноги. Сыновья не двигались, смотрели на Войту, задрав головы, и сонно хлопали глазами.
– А вы чего расселись? Матери встать помогите! – проворчал он, ему показалось – беззлобно.
Юкша, поднимаясь, сверкнул снизу вверх поразительно светлыми, как у деда, глазами – вряд ли с ненавистью, скорей с гордостью.
– А с тобой, пащенок, я еще разберусь… – добавил Войта.
Оба сына звонко стучали зубами и от холода втягивали головы в плечи, напоминая нахохлившихся под дождем воробьев, и Войта понял, что вряд ли когда-нибудь наберется смелости хорошенько выдрать гаденыша, вздумавшего за ним шпионить. И будет неправ, потому что безнаказанно сверкать глазами может любой дурак…
Во время знаменитого Славленского противостояния 104 г. до н.э.с. В. В. воевал, был захвачен в плен и продан в замок богатого и влиятельного мрачуна; освобожден лишь в 94 г. до н.э.с. в результате успешной военной кампании чудотворов (см. статью «Северское движение объединения»).
В дальнейшем В. В. вел замкнутый образ жизни, полностью посвятив себя науке.
[Большой Северский энциклопедический словарь для старших школьников: Издательство Славленского университета, Славлена, 420 год от н.э.с. С. 286.]
В 94 году до н.э.с. доктор Глаголен был убит во время осады его замка. Убийство совершил шестнадцатилетний Юкша Воен, старший сын Войты Воена по прозвищу Белоглазый.
Северский университет был разрушен в 50 году до н.э.с., труды доктора Глаголена и Войты Воена, касающиеся электрических сил и природного магнетизма, были на века похоронены в архивах чудотворов. И даже на грани катастрофы (предреченной Глаголеном более чем за пятьсот лет до ее наступления), которую обусловило пренебрежение законом сохранения энергии («всеобщим естественным законом»), чудотворы не обратились к изучению природного электричества, дабы не обесценить свою способность к возбуждению магнитного поля.