"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Я, возможно, разделю твою точку зрения. Более того, я изначально считал, что ждать осени бессмысленно. Но почему вдруг передумал ты? Твои аргументы показались мне весомыми.
– Я вдруг понял, что обольщаюсь. Я верил в свое обаяние, а мальчишку тем временем обрабатывал Важан. И я представил на минуту, что профессор перетащил парня на свою сторону. Согласись, это стало бы непростительной ошибкой: тогда вместо уютной лаборатории нам потребуется тюрьма с крепкими запорами. А действие по принуждению всегда менее эффективно, чем добровольное.
Приор
– Инда, ты не договариваешь чего-то. Но я не стану тянуть из тебя информацию клещами. Спрошу только: как ты объяснишься с его родителями? Он усыновлен по всем правилам и юридически ничем не отличается от родного сына судьи Йелена. Ты собирался прикрываться переводом в другую школу. Чем ты прикроешься теперь?
– Пока не знаю. Придумаю.
– Насчет принуждения… – словно нехотя вступил в разговор Вотан. – Это не совсем так… Есть люди, которым для достижения максимальных результатов необходимо одобрение, но многие достигают большего, если задето их самолюбие, если ими движет злость или даже ненависть.
– А ты, несомненно, уже знаешь, к какому типу людей отнести Йоку Йелена? – натянуто улыбнулся Инда.
Но мозговед словно ждал этого вопроса:
– Я познакомился с личным делом Йелена: его влечет противостояние, ему нужна победа в трудной борьбе, легкие победы его не интересуют. Еще хочу заметить, что учителя заблуждаются, принимая его за обычного верховода, он не верховод – он одиночка, вокруг него нет компании прихлебателей, как это обычно бывает в коллективе мальчиков. Именно поэтому его лидерство так трудно оспорить – он вроде бы на него не претендует. Кстати, вряд ли Йелена эмоционально заденут такие понятия, как «общее дело», – он индивидуалист, его занимает только его собственное «дело», собственная борьба и собственные победы. Его надо подстегивать, а не увещевать.
– И что ты предлагаешь? Позволить ему стать врагом чудотворов на основании его индивидуализма и лидерских качеств? – Инда смерил Вотана взглядом.
– Я считаю, что профессор Важан может стать для Йелена хорошим наставником.
Инда сперва опешил и, чтобы не выдать удивления, переспросил:
– Его личное дело ты тоже изучил?
– Разумеется. Важан – педагог, каких мало. К тому же он мрачун и имеет опыт обучения молодых мрачунов.
– Нет, нет, Длана… – вдруг опомнился Приор. – Это совершенно исключено.
Вотан не стал препираться.
– В таком случае лучшим местом для Йелена станет Брезенская колония, а не уютная лаборатория с толпой добреньких наставников, которым он немедленно сядет на голову. И ты, Инда, это понимаешь не хуже меня, только почему-то не хочешь признать.
Инда поморщился: в чем-то Вотан был несомненно прав. Хотя бы в том, что Инде очень хотелось выполнить данное Ясне обещание, а не упрятать мальчишку за колючую проволоку.
– Давай не будем забывать, что гипотетически он может прорвать границу миров, а наша задача удержать его от этого.
–
– Тогда давай начнем с проверки гипотезы, – Инда недовольно сжал губы, – а не с Брезенской колонии. Ты можешь что-нибудь предложить? Кроме профессора Важана, конечно…
– Разумеется. Я бы не ввязался в дискуссию, не имея предложений. Определить потенциал мальчишки лучше всего сможет профессор Мечен, у него большой опыт работы с подростками.
Приор еле заметно улыбнулся и в ответ на вопросительный взгляд Инды пояснил:
– По иронии судьбы, профессор Мечен – директор Брезенской колонии. Но это в самом деле один из лучших экспертов в вопросах определения энергетического потенциала подростка. Он у нас на хорошем счету.
– Мне казалось, Брезенской колонии требуются не профессора, а надсмотрщики, – поморщился Инда.
– Мечен преподает в Брезенском лицее и числится профессором закрытого Брезенского университета, так что и опыт наставника у него есть. Лучше расскажи, как идет твое расследование относительно происхождения Йелена.
– Медленно. Я бы сказал, почти никак. Я пока не нашел женщины детородного возраста, умершей в день появления мальчика на свет. Из десяти тысяч женщин, умерших в эти дни, все либо слишком старые, либо слишком молодые, либо не могли быть беременны, либо находились слишком далеко отсюда.
– А ты не пробовал предположить, что его мать осталась жива? Забеременела малолетняя селянка от своего дружка да и вытравила плод раньше времени, не ожидая, что он выживет.
– Старуха говорила, что рассекла чрево его матери.
– Старуха была чокнутой. Она много чего говорила, не надо же всему верить, – улыбнулся Приор.
– Я сомневаюсь, что его матерью была малолетняя селянка. Селянки не способны рождать гомункулов с неограниченной емкостью, это плод герметичной антропософии, а не случайной связи, – поддержал Инду Вотан.
– А чем занимается Йера Йелен? – спросил Приор.
– Почти тем же, чем и я. Ищет мрачунью, которая могла бы родить Врага. Но ему трудней, он не знает даты его рождения. Изучает Откровение. Создал экспертный совет из историков, этнографов и физиологов.
– Физиологов?
– Конечно. Он же работает на публику, ему надо убедительно доказать обывателям, что росомаха не может родить мальчика.
– Подкинь ему книгу, которую мы конфисковали у мрачуна. С медицинским атласом.
– Хорошая мысль. Но, боюсь, книга введет его в заблуждение, – усмехнулся Инда, представив себе лицо судьи при виде этого трактата.
– Ничего страшного. Или ты полагаешь, истина ему не нужна?
– Йера Йелен – честный человек. Или очень хочет быть честным. Он не позволит себе отбрасывать факты, которые ему не по вкусу. Но… Йера Йелен не способен предположить невозможное.