Стоящие свыше. Часть VII. Полутысячелетняя дань
Шрифт:
– Разумеется, нет. – Дубравуш ответил улыбкой на ее улыбку и прошел за стол, к креслу. – Красен, лицо этого тяжелобольного кажется мне знакомым…
– Это мой друг и помощник, Волче Желтый Линь. Капитан твоей армии, если я не ошибаюсь.
Дубравуш наморщил лоб, задумавшись, и тут же обрадованно воскликнул:
– Вспомнил! Скорпион! Скорпион на ладони! Блестяще! Мой первый легат был восхищен сообразительностью и отвагой. И я рад, что могу поблагодарить верного мне человека лично. Я хотел заплатить за это предупреждение золотом,
Волче силился ответить, но слова застряли у него в горле от волнения.
– Дубравуш, это был хороший подарок, – ответил за него Красен. – А Волче не стоит волноваться и много говорить. Он в самом деле любит своего Государя и не раз это доказал. Кстати, письмо о покушении возле Соляного Вражища тоже написал он.
– Я ничего не путаю, это благодаря ему девочка смогла уйти из башни Правосудия?
– Да, именно так, – кивнул Красен.
Спаска, уверенная, что ее освободил Вечный Бродяга, с тревогой посмотрела на Красена:
– Как… разве…
Красен не обратил внимания на ее слова. Она взглянула на Волче, но он смотрел не на нее, а на своего Государя.
– Я не забуду этого, – сказал Дубравуш. – Я нуждаюсь в верных мне людях и ценю их. Но, Красен, правильно ли я понял: этот человек ваш друг и помощник?
– Ты понял правильно, – кивнул Красен, весьма довольный собой. – Но если хочешь, чтобы я оставался влиятельным союзником, а не просто союзником, не надо со свойственной тебе прямотой кричать об этом на каждом углу.
– Скоро на моей земле чудотворы не будут иметь никакого влияния, – усмехнулся в ответ Дубравуш. – Но я ценю союзников независимо от их влиятельности.
– Пока эти времена не наступили, влиятельные союзники тебе гораздо нужней. Но не забывай, я лишь союзник, а не единомышленник. Я желаю добра этой земле, но не считаю, что твое стремление к войне станет добром для твоих подданных.
– Я сам буду решать, что станет добром для моих подданных, – высокомерно ответил Дубравуш. – Об этом я и пришел говорить с девочкой… С Темной богиней.
Он приподнялся и кивнул Спаске – будто поклонился – и добавил:
– Раз мои враги провозглашают себя Добром и светом, было бы закономерно обратиться к силам тьмы, чтобы их одолеть…
– И о чем же ты намерен говорить с Темной богиней? – насмешливо спросил Красен.
– Чистое небо над Хстовом – лучшее свидетельство того, кто на самом деле несет этому миру добро и свет. Если вы бывали в восточной части города, то видели, какое строительство развернуто вокруг Тихорецкой башни. Сегодня оно будет закончено. Теперь Тихорецкая башня – самая высокая в Хстове, выше храма Чудотвора-Спасителя. Я хочу, чтобы девочка колдовала именно там, на глазах всех жителей Хстова. Я приказал существенно расшить верхнюю площадку и обнести ее ограждением, дабы искусный стрелок не мог выстрелить в колдунью. Я хочу, чтобы это стало торжественным
Красен вздохнул и взглянул на Дубравуша исподлобья:
– Это будет концом моей карьеры здесь…
– Меня не беспокоит ваша карьера, – усмехнулся Государь. – Пока что я, Дубравуш Хстовский из рода Белого Оленя, правлю этим городом.
– Однако девочка оказалась в моем доме, а не в твоем дворце. Ты, хозяин Хстова, и пальцем не шевельнул, чтобы ее освободить. И, заметь, я не сказал «нет», я лишь подумал о последствиях этого шага для меня. Я не готовился к открытому противостоянию с… моим руководством. Меня или отзовут, или убьют.
Спаска подумала, что в этом случае доктор Назван больше не придет к Волче…
– Я не сделаю ничего, что может повредить господину Красену, – тихо сказала она.
Дубравуш посмотрел на нее удивленно.
– Но ведь это то, чего так хотел твой отец… Или ты не дочь Змея?
– Еще мой отец хотел, чтобы я изучала естествознание и вышивала шелком. Но я – это не мой отец.
– Ты так благодарна Красену за спасение? – ласково улыбнулся Дубравуш.
– Я благодарна ему за спасение Волче. – Спаска вскинула голову.
– Погоди, Дубравуш. Я не сказал «нет», – снова вздохнул Красен. – Этого хотел не только Живущий в двух мирах. Этого хотел я. Когда я видел вихри над замком Сизого Нетопыря, я уже думал об этом. Помнишь, Волче? Мы с тобой смотрели на закат со Змеючьего гребня?
– Я помню… – ответил тот хрипло.
– Я готов рискнуть.
– Нет… – еще тише сказала Спаска. – Я не хочу, чтобы вы рисковали…
– Но почему? – удивился Красен.
– Подумайте, что станет с Волче, если вас отзовут или убьют… – еле слышно выговорила она.
– За это не беспокойся, – сказал Дубравуш. – О безопасности Волче могу позаботиться и я.
– У вас нет лекаря, который умеет творить чудеса. – Она коротко и зло взглянула на Государя, и Волче заметил этот взгляд. Он сердился, и Спаске почему-то радостно было это видеть, и смешно немного, будто это негодование свидетельствовало о его выздоровлении, возвращении к привычному образу мыслей. Она иногда с ужасом думала, что от невыносимых страданий люди часто теряют рассудок…
– Я… скажу ей… потом, – обратился Волче к Государю, словно извиняясь за Спаску. – Что так нельзя. Я объясню ей…
– Безродный капитан армии будет учить Темную богиню, как надо говорить с Государем? – усмехнулся Дубравуш.
Пожалуй, он вовсе не собирался задеть Волче, просто нашел это забавным, но Спаска усмотрела в его словах высокомерное презрение. И это в ответ на благоговение Волче, на его преданность и любовь?
– Не смейте никогда говорить с Волче… так… – Она едва не задохнулась гневом.
И напомнила себе курицу-наседку, прикрывающую крыльями цыпленка, когда присела на колени у его изголовья – защитить, спрятать, оградить…