Стоящие свыше. Часть VII. Полутысячелетняя дань
Шрифт:
– Зачем вам это, Ветрен? – все же спросил Йера. – Или вы переменили точку зрения?
– Судья. – Ветрен улыбнулся. – Неужели вы не понимаете? Чудотворы имеют власть в этом мире только благодаря тому, что владеют энергией. Мрачуны когда-то имели власть, потому что люди боялись призраков. Ваши статьи если не лишают чудотворов энергии, то ставят под сомнение возможность ее использования. Я уже не говорю о несчастных призраках, которым ваша жена собиралась отправить продукты и игрушки…
– Вы думаете отобрать власть у чудотворов?
–
– Признаться, не вижу никакой разницы между властью чудотворов и властью денег и дельцов, – поморщился Йера.
– А и нет никакой разницы, – засмеялся Ветрен. – Чудотворы те же дельцы. Только чудеса, которые они творят, привели мир на грань катастрофы. И если этой катастрофы удастся избежать, то у власти они точно не удержатся.
– А если не удастся?
– А если не удастся, то и говорить не о чем.
Разговор с Ветреном поверг Йеру в уныние, если не сказать – в меланхолию. Но… видимо, на такой случай у правых хватало власти – статьи не только вышли отдельными листками, продаваемыми на каждом углу, но были напечатаны и несколькими крупными газетами, и «желтыми» журналами, и глянцевыми. Все, как планировал Йера. Для каждой категории читателей – свои слова и свои аргументы, так точно взвешенные Изветеном и так талантливо записанные Гореном. У каждой статьи был свой «автор», а несколько десятков людей трудно обвинить в безумии.
Да, уже к вечеру появились первые опровержения, но выглядели они неубедительно. Да, наверное, у редакций газет возникли проблемы с чудотворами, но вряд ли чудотворы в их положении могли начать серьезные репрессии – это сыграло бы против них.
И доклад Йеры в Думе правые приняли с воодушевлением. Все шло даже лучше, чем он изначально рассчитывал. Кроме одного – результатов.
Йере казалось, что написанное им должно перевернуть Обитаемый мир, открыть людям глаза на правду… Ведь это отказ от основного постулата теоретического мистицизма, от доверия чудотворам. Это крушение основы основ!
Нет. Не помогли ни многочисленность статей, ни их убедительность. Правым опубликованная информация позволила гавкать на чудотворов, но не более того. Чудотворам – через три дня ответить введением нового режима экономии энергии и подъемом цен на нее еще на двадцать процентов. Да, в Славлене также открылись два благотворительных фонда, которые собирали продукты и игрушки для детей Исподнего мира…
Никто не кинулся гасить солнечные камни. Никто не провозгласил мрачунов спасителями мира – правда, в нижней палате, пользуясь случаем, обсудили законопроект об отмене смертной казни для мрачунов.
Желание чудотворов обрушить свод никто не принял всерьез, кроме людей с неустойчивой психикой, – клиника доктора Грачена констатировала резкое увеличение числа самоубийств среди своих пациентов. Зато туристические агентства хорошо заработали на богатых клиентах, внезапно пожелавших
Все, кто мог, воспользовались статьями Йеры в своих интересах. И всё.
Через некоторое время в газетах стали появляться статьи о незыблемости основного постулата теоретического мистицизма. Только Исподний мир называли в них враждебным Обитаемому миру, отказавшись от формулировки «абсолютное зло». И враждебность эта убедительно доказывалась. Но продукты и игрушки продолжали собирать – Обитаемый мир великодушно помогал детям своих врагов.
Вмешательство Вотана в операцию с дочерью оборотня, конечно, вывело Инду из себя. Но не только. Инда перечитывал дневники Горена, однако пока не находил в них ничего, за что Горена следовало убить, а Пущена лишить мозгов. Последнее выступление председателя думской комиссии в прессе изрядно Инду повеселило (собака лает – караван идет), но он готов был пойти к Йере Йелену и напрямую спросить, откуда у того появилась идея, будто именно чудотворы хотят крушения свода.
Зато Инда убедился, что пророчество о девушке, по воле которой упадет свод, не имеет никакого отношения к Ковчену, это как раз фантазии пьяного Югры Горена. Но, как бы там ни было, дочь оборотня может стать причиной обрушения свода. Принципиально может. И этого вполне достаточно, чтобы держать ее под контролем. А кому выгодно, чтобы свод рухнул именно по ее вине? Афрану. Потому что девочка не поедет ни в Лиццу, ни в Кину, ни в Аруту – она останется на севере. И тогда север Обитаемого мира примет на себя первый удар.
Может, в глазах Вотана и виден разъяренный зверь, но эти поэтические выверты не меняют сути: мозговед служит Афрану, а не Славлене. И предполагает, что Инда будет стоять на его стороне? А почему, собственно, Вотан должен считать иначе? Инда прибыл на север как представитель Афрана.
Он встретил мозговеда случайно, на лестнице в Тайничной башне, и Вотан остановил его таким жестом, какой мог бы себе позволить Гроссмейстер, но никак не рядовой член центумвирата – равный Инде по положению.
– Хладан, говорят, ты на меня сердит? – спросил он, даже не поздоровавшись.
– А почему бы нет?
Инда хотел пойти своей дорогой, но Вотан перегораживал ему путь. Нет, не нарочито – это получилось как будто бы случайно. И протиснуться мимо него на узкой лестнице выглядело бы вызывающе.
– Ты же понимаешь, я вовсе не собирался встать у тебя на дороге.
Инда смерил его взглядом и усмехнулся двусмысленности фразы:
– Тогда позволь мне пройти.
– Хладан, ты ведь один из умнейших людей Обитаемого мира. Почему ты не хочешь понять очевидного?